Российское гуманистическое общество

1. Идея, мировоззрение, идеология

По своему статусу, положению и отношению к личности информационное содержание ее внутреннего мира распадается как минимум на три группы. Первая — это те идеи, знания, чувственные данные, теории и т.д., которые хотя и отражены в сознании, но, как говорилось, как бы нейтральны по отношению к Я, не входят в его мировоззрение, но лишь создают вокруг него определенное знаниевое поле, информационную среду. Скажем, я знаю кое-что из истории философии, я могу пересказать (транслировать) информацию о различных учениях и персоналиях своим студентам или знакомым. Но большая часть известных мне философских идей не входит в мое мировоззрение. Ведь даже теоретически невозможно себе представить, чтобы я был одновременно и платоником, и спинозистом, и христианином, и мусульманином, и коммунистом, и либералом, и толстовцем, и фашистом, и бердяевцем, и ленинцем... Это не значит, что принимая, разделяя какие-то идеи, делая их своими, я должен выбросить из головы все остальные. Напротив, чем больше я знаю, тем богаче мой внутренний мир, мое информационное пространство, тем больше у меня шансов жить богатой и достойной жизнью, тем выше степень моей выживаемости, тем выше [81]степень моей внутренней, духовной свободы. Мировоззрение — это своего рода мои личные вещи, малая часть многообразия существующих вокруг меня вещей. Таким образом, статус мировоззрения отличается от статуса всего остального содержания внутреннего мира человека. Если информация, знание могут быть безличными и всегда бывают таковыми в любых формах их объективации: компьютерной, книжной и т.д., то мировоззрение может быть только личным и любая его объективация, скажем словесное выражение, превращает его из мировоззрения в безличностное знание или информацию. Как бы порой ни было трудно человеку разобраться в себе, в своих взглядах, особенно в отношениях между собой как личностью и своим мировоззрением, несомненно, что оно является таковым только тогда, когда человек считает его содержание своим собственным, фактически самим собой.

Другой важной чертой, отличающей статус мировоззрения от статуса остальной части внутреннего мира личности, является то, что именно мировоззрение прежде всего и главным образом определяет характер ее практического поведения, ее нравственного, политического, гражданского, эстетического, познавательного и всякого иного выбора и оценки. Можно сказать, что мировоззрение — это внутренняя сторона, мотивация, субъективная предпосылка свободного, объективного внешнего действия и поступка. Упрощенно говоря, мировоззрение — это информация (знание), над которой надстраиваются оценки, предпочтения, практические регулятивы, нормы, принципы, идеалы, убеждения и верования. Но то, что мировоззрение в решающей степени определяет отношение человека к себе и миру и тем самым имеет практическую функцию, может и часто имеет весьма важное продолжение и трансформацию: мировоззрение может стать идеологией.

Идеология — это синтез всеобщего характера составляющих мировоззрение идей и практической направленности мировоззрения. Такое абстрактное определение требует разъяснения, которое я и постараюсь сейчас представить. Содержание мировоззрения — это «субъективированное», личностное знание, а также различные принципы, нормы, выводы, убеждения и верования, выраженные в форме идей или понятий. Но любое понятие или идея как таковые суть не более чем всеобщая идеальная и потенциальная форма существования в головах, людей любого конкретного предмета или явления, соответствующего этой идее. Если я произношу слово « истина» или « ценность», то сами эти слова становятся абстрактной, общей формой бытия бесконечного числа конкретных истин и ценностей прошлого, настоящего и будущего. В идеях или общих понятиях заключена как бы способность или стремление стать идеальным вместилищем бесконечного и [82] соответствующего им конкретного содержания. Слово, идея тяготеют к своего рода экспансии, к распространению себя в бесконечность конкретного. Например, словом «мир» обозначаются любые возможные и разные миры, а слово «человек» — это заведомое название любого человека и т.д. Одним словом, идея, — это «козленок», который не просто умеет считать, но который моментальным образом пересчитывает и включает в себя все бесконечное многообразие соответствующих вещей и явлений.

Если продолжить сравнение и вспомнить, как реагировали животные на эту удивительную способность козленка, то в их реакции можно усмотреть некую естественность и оправданность. И вот почему. Неотвратимость включенности конкретного в общее понятие сродни экспансионизму, а всеобъемлемость как качество идеи можно назвать ее тотальностью. Идея, всякая идея, хотя и по-своему, но обязательно тотальна. Тотальные способности идеи нейтральны по отношению к добру и злу. Это их естественное, точнее врожденное качество. Но оно может приобретать безнравственный смысл, угрожающий человеку характер, и тогда их тотальность оборачивается тоталитаризмом.

Идеология и является той колыбелью, в которой тотальность идеи перерастает и перерождается в тоталитаризм. Но как зарождается идеология?

Упрощенно дело выглядит так. Если один человек разговорился с другим и при этом обнаружилось, что их мировоззрения в основном совпадают, то они испытывают при этом не только в некотором роде удовлетворение, но и чувство объективной истинности и ценности их мировоззрения. Безотчетно каждый из нас считает свое мировоззрение если не лучшим, то истинным, правильным. Кто же согласиться быть носителем, точнее владельцем ложного и неправильного представления о себе и мире?! Так вот когда таких людей набирается достаточно много (объективно их собирает специфическая общность потребностей и интересов), то рано или поздно, но непременно, среди них найдутся способные и наиболее активные организаторы, которые предложат создать движение, союз, религию, партию и т.п. с целью не только укрепления и обогащения этого, теперь уже коллективного мировоззрения, но и его распространения на сознание как можно большего числа людей, в идеале — всего человечества. Становясь коллективным, мировоззрение далее преображается в идеологию, подогреваемую изнутри пафосом просвещения непросвещенных, пафосом « посева» в головах людей «разумного, доброго, вечного», которое, конечно же, заключено [83]именно в этом мировоззрении, замешанном на тех или иных «всегда и уже» тотальных идеях, теориях, верованиях, иллюзиях, надеждах, идеалах и т.д. Тотальность идей, соединенная с практической направленностью коллективного и социализированного мировоззрения обеспечивает идеологическую ячейку тем тандемом, который чем дальше, тем сильнее и неудержимее разгоняется, подстегиваемый коллективной психологией, «борьбой за массы», борьбой с иными мировоззрениями, конкурирующими идеологиями, борьбой лидеров идеологического мира между собой. Воля, прежде всего воля к власти и господству начинает становиться тем решающим цементирующим компонентом, который превращает мировоззрение в идеологию, а личность в нечто имперсональное, обуреваемое либо страстью повелевать, либо «радостной покорностью».

Но если тотальность (присущая, судя по всему, не только идеям, но и любой вещи и человеку в качестве способа их существования) может принимать агрессивный, угрожающий и в этом смысле бесчеловечный характер, то может ли она, будучи изначально нейтральной, принимать не угрожающий, а доброжелательный и в этом смысле гуманный облик? Вот вопрос, на который имеется множество ответов, но все они представляются мне косвенными и паллиативными. Они, на мой взгляд, таковы, что, как правило, сводятся к проблеме аутентичного общения и коммуникации, к идеям соборности, персонализма, комюнотарности, диалогизма, веротерпимости, демократизма, мирного сосуществования, законности и согласия. Однако любые конструкции относительно истинного и подлинного совместного существования естественно тотальных и различных мировоззрений и людей суть не более, чем правила, механизмы, способы поддержания в лучшем случае равновесного, того же нейтрального состояния общения. Варианты позитивной реализации тотального в человеческом мире отягощены различного рода этическими, религиозными, сциентистскими и социальными утопиями любого политического оттенка (исключение составляют здесь откровенно тоталитаристские, расистские и националистические доктрины, в которых свобода и права личности заведомо отрицаются). Эта отягощенность уводит от существа проблемы, т.е. от вопроса «что такое нетоталитаристская тотальность как позитивная общность?» Какая социальная реальность соответствует не тоталитаристскому бытию людей, каждый из которых естественно, т.е. по своим врожденным внутренним качествам тотален? Я не знаю ответа на эти вопросы. Возможно, его и не может быть. В общем-то здесь речь идет об очевидном. Все мы являемся свидетелями абсолютных форм проявления зла: убийств, самоубийств, войн, геноцида и массовых репрессий. [84]Но кто из нас был свидетелем такого же мощного и массовидного абсолютного проявления добра? Ведь даже случаи полного самопожертвования, гибели во имя спасения человека не только исключительно редки, но и трагичны: смерть и здесь пожинает свои плоды. Я не хочу сказать, что добро в этом мире бессильно. Напротив, я убежден, что в тотальном и всепроникающем, нескончаемом, явном и незримом противоборстве добра и зла, человечности и бесчеловечности, свободы и насилия поле боя, победа остается за первыми. Хотя она и не окончательна, и победитель часто готов рухнуть от усталости, но она есть, и всегда с нами пока существует человечество, пока мы владеем собой, пока мы стоим на собственных ногах и не отрекаемся от свободы и достоинства. Но есть и иллюзорные, извращенные пути к свободе. Одним из них является тоталитаризм, семена которого содержатся практически во всех идеологиях. Мы знаем, что антиутопии время от времени реализуются, тогда как утопии обречены либо на неосуществимость, либо на роль невольных проводников антиутопий.

Вернемся теперь к вопросу о различениях между субъектом мировоззрения и субъектом идеологии. Судьба первого не так печальна, драматична и опасна как судьба носителя идеологии хотя бы потому, что становясь все более коллективным, мировоззрение делается все менее и менее личным и свободным, поскольку на человека наваливаются «коллективные обязательства», «интересы общего дела», «партийный долг» и т.п. Коллективная воля легко ломает и подчиняет себе волю индивидуальную («Сильный человек живет одиноко», — говорит Г. Ибсен. Но может быть он силен, поскольку одиноко живет?). Особенно незавидна жизнь идеологических лидеров, которые принадлежат себе тем меньше, чем больше их сила и власть над другими. Мировоззрение лидера постепенно сводится к одной функции — выдержать, проконтролировать и направить в нужное русло взятые на себя свободу и ответственность объектов идеологии: членов партии, верующих, участников движения, избирателей и т.д. Мировоззрение лидера начинает выполнять роль Атланта, держащего на себе этот порой тяжкий идеологический груз и не столько для того, чтобы «сохранять высоту и чистоту идеи», сколько для того, чтобы она не раздавила личность, Я этого вождя. Впрочем, я описал идеальный, в жизни, возможно, и не встречающийся случай. Обычно вождям удается увернуться от этих испытаний, и они только делают вид, что несут особую ответственность или миссию, тогда как их мировоззрение как нечто неизбежно личное уже давно ускользнуло и видоизменилось и потому уже лежит в иной плоскости, не испытывая прямого давления идеологии. Ведь 100%-ный идеологический фанатик — это не более чем пациент [85]клиники для душевнобольных. Но вместе с тем именно в идеологической и политической области столь много лицемерия, обмана и особого рода бесцеремонности и цинизма.

Итак, сфера мировоззрения — это область частной, внутренней жизни человека. Только в ней оно сохраняет свою идентичность. Она обеспечивает личность его собственным содержанием, т.е. идеями, ценностями, знаниями. Человек признает, так сказать, приватизирует это содержание, что и придает мировоззрению как сумме идей и представлений особый личностный статус. Но сам человек многоэтажен, и потому его мировоззрение может свободно гулять по этажам личности, проявляясь и на уровне восприятия, и на уровне психологии, и на уровне сознания, и на уровне самосознания... Да и сами условия существования людей таковы, что они далеко не всегда ставят человека перед необходимостью включаться на всю внутреннюю мощь, т.е. как бы включать свет сразу на всех этажах своего внутреннего мира. Обычная наша жизнь и протекает обычно, свои сокровенные территории мы если и посещаем, то весьма редко. В нас превалируют автоматические рутинные процессы. Но, как отмечалось, бывает и так, что особый случай или жизненная катастрофа, или невероятный успех так потрясают наш внутренний мир, само наше Я, что в результате происходит не только кардинальная ревизия мировоззрения, но и его радикальная трансформация.

Уровень бытования мировоззрения в человеке фиксируется и терминологически. В буквальном смысле мироощущение — это восприятие и переживание мира на уровне ощущений, эмоций, соответственно и мировоззрение этого уровня чувственное, эмоционально- интуитивное или даже инстинктивное. Миросозерцание — иной уровень бытования мировоззрения, а миропонимание — еще более зрелая степень мировоззрения. В действительности эти уровни сосуществуют и постоянно трансформируются друг в друга, образуя трудно передаваемую картину мировоззренческой динамики внутреннего мира человека. Чтобы разобраться в этой калейдоскопичности социальные психологи, философы, социологи, политологи нередко оперируют понятием форм сознания. Если в человеке они не существуют изолированно, то в обществе их легко различить особенно тогда, когда эти формы социализируются, институализируются и объективируются. Поэтому с точки зрения содержания их еще называют формами общественного сознания. Таковы, например, области искусств, науки, экономики, политики с соответствующими им сообществами, институтами и т.д. На личностном уровне так называемые формы сознания бытуют как зыбкие, взаимосвязанные, но реальные или вполне возможные [86]содержательные области, составные части так или иначе единого и единственного в своем роде мировоззрения, создавая то, что я выше назвал его архитектурой. Точное и исчерпывающее число этих мировоззренческих областей никто не знает, но очевидно, что среди них можно различить нравственные, эстетические и научные воззрения человека, его религиозные, правовые, политические, финансово-экономические, экологические, философские и паранормальные представления. В этой связи говорят о научном или религиозном сознании, о правосознании и т.д., имея в виду соответствующие содержательные и ценностные области мировоззрения. В этом же смысле употребляют выражение «эстетическое (философское, научное, магическое и т.д.) отношение к действительности». Наличие в мире человеческого духа таких относительно автономных и гомогенных областей легко фиксируется в случаях явного преобладания, господства в сознании идей и норм одной из этих содержательных форм. Эстетизм — порождение увлеченностью и гипертрофией в человеке ценностей красоты, прекрасного. Увлеченность и очарованность нравственным может породить морализаторство, а сциентизм явиться результатом бесконтрольной веры в спасительную миссию науки. Так же рождаются законники, религиозные фанатики, резонеры и зануды от философии. Следует упомянуть и о типах сознания, в которых мировоззрение концентрируется либо на традиционных и общепринятых ценностях (таких, скажем, как истина, добро и красота), либо на специфически выраженных психологических доминантах, либо на каких-то экзотических вещах, приобретающих для человека преобладающее значение. К этим маргинальным и нестандартным типам мышления я бы отнес сознание (мировоззрение) трудоголика, тюремное (криминальное) сознание, неомистическое (неоязыческое) и паранормальное сознание. Специфическим типом мировосприятия, несомненно, обладают спортсмены-профессионалы, журналисты, охотники и многие другие профессионалы. Все более широкое распространение получает мировоззрение, в основе которого лежит принцип « хлеба и зрелищ». Его носитель — человек-потребитель («вещист») и одновременно человек-зритель. Я склонен полагать, что такого типа мировоззрения обладают низким качеством, поскольку в них, с одной стороны, ослаблено активное личностное начало, и они сильно деформированы духом имперсональной коллективности, с другой —они формируются в значительной степени под влиянием рутинных автоматических процессов либо в процессе внушения, почти гипноза, через и на основе чувства и инстинкта, а не через и на основе разума, рациональности и критической рефлексии. Иначе говоря, такие суррогатные мировоззрения засорены имперсональным, внушенным, [87]принятым несвободным образом, субъектами таких мировоззрений легко манипулировать.

Гипотетично зомбированное сознание. Хотя ясно и то, что внушаемость человека и сила внушения со стороны окружающего могут быть настолько большими, что человек оказывается не у себя дома. Образно говоря, у него «едет крыша». Во внутреннем пространстве человека начинают хозяйничать пришельцы. И тогда его мировоззрение оказывается квазимировоззрением. Он превращается в раба, слепого исполнителя требований этого « мировоззрения», ставшего настоящим хозяином и повелителем человека.

Приглашая к путешествию в мир человеческого духа, я как будто забыл о цели этого путешествия: найти созвездие, имя которому «Гуманность». Но путь, проделанный нами был необходим. Нужно было познакомиться с реальностями и динамикой внутреннего мира личности, с его звездным небом. Нужно было получить общую его картину и некоторый опыт распознавания « небесных сфер». Теперь будет легче различить цель нашего пути, который все еще не закончен. Следующий его отрезок связан с обзором определений человека, после чего и предстоит опознание и прояснение сферы гуманности, человечности в человеке, что в свою очередь поможет осмыслить и идею гуманизма и природу гуманистического мировоззрения.