Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Социетарная версия

 

Социетарная версия

В рамках общего эволюционного подхода антропогенез начинает с вопросов, которыми заканчивает собственно натуралистический сценарий. «Колоссальной новизной биологической фазы было доведение процесса возникновения познания — психологической или ментальной способности — до точки, превышающей его биологическую значимость. Очевидно, что в линии, ведущей к человеку, организация сознания достигла уровня, на котором опыт уже не мог сохраняться только в рамках индивида, но кумулятивно передавался последующим поколениям. Это вторая критическая точка инициировала человеческую или психологическую фазу эволюции» (Huxley, J. Evolutionary Humanism. P. 30-31.).

Вместе с тем разрыв в этой критической точке не является тотальным. В «психосоциальной» фазе эволюции сохраняются и некоторые биологические факторы, главными среди которых, по Дж. Хаксли, являются кладогенез (от греческого kiadas — ветвь и genesis — происхождение, [333] порождение), обеспечивающий различие и многообразие внутри и между культурами; анагенезис (от греческого ana — пере и genesis — происхождение, порождение), регулирующий процесс улучшения и совершенствования технологических методов, экономических и политических механизмов, административных и образовательных систем, творчества и научного мышления, моральных правил и религиозных установок, социальных организаций и т.д. Далее, это стасигенезис (от греческого statos — стоящий, неподвижный и genesis — происхождение, порождение) — процесс, направленный на то, чтобы ограничивать прогресс и сохранять прежние или уже существующие установки, вплоть до предрассудков, бытующих наряду или внутри более развитых социальных и интеллектуальных систем с целью повышения устойчивости человеческого рода. Наконец, четвертый биологический фактор состоит в том, чтобы обеспечивать конвергенцию (схождение) или, по крайней мере, антидивергенцию, то есть противодействовать критическим расхождениям и отклонениям в развитии человека. Он проявляется диффузным образом, то есть путем проникновения и распространения идей, навыков, умений и опыта между индивидами, сообществами, культурами и религиями.

Более последовательно социоцентристская модель происхождения человека проводится в рамках различных социологических и этносоциологических теорий. Так, например, согласно Дюркгейму, истоком происхождения личности является общественное или коллективное, а само коллективное складывается как стихийная ассоциация. Специфически человеческим коллектив является потому, что обладает коллективным сознанием или коллективными представлениями. Реальность общества первична и принудительна по отношению к индивиду, она «бесконечно более богатая и более сложная, чем собственная жизнь индивида» (Дюркгейм Э. Сущность и теория познания // Новые идеи в социологии, СПб., № 2, 1914. С.39.).

Социальное конструируется, возникает на основе физического и биологического, но это биологическое очевидно на уровне индивида как такового, а не общества, определяющим признаком которого является родовое сознание, вне которого немыслимо никакое частное сознание: «...К человеку физическому присоединяется человек социальный, а последний неизбежно предполагает существование общества, выражением которого он является и которому он предназначен служить» (Дюркгейм, Э. Самоубийство, СПб., 1912. С. 272.).

Идея первичности общества по отношению к человеку более последовательно проводится в концепциях, согласно которым совместная деятельность высших приматов вела к развитию таких социальных [334] и символических коммуникаций, которые со временем трансформировались в речь. Возникновение языка одновременно означало выработку способностей к абстрактному мышлению и возникновение коллективного сознания. Само же общение мотивировалось совместной деятельностью. Среди различных видов активности особое значение имела трудовая деятельность, в частности, изготовление и применение орудий труда. Для всех представителей социоцентристской концепции происхождения человека общим является признание социума в качестве первичной и порождающей основы человека, хотя сама специфика общества и вытекающая отсюда специфика определения человека и механизм его рождения могут интерпретироваться по-разному. Если для того же Дюркгейма эта специфика связана с коллективным сознанием, и рождение личности есть процесс ее выделения из коллективного разума, то для Маркса — это труд, хозяйственная деятельность, которые понимаются как материальные отношения, складывающиеся не просто независимо от воли и сознания отдельного человека, но напротив, порождающие это сознание в ходе возникновения общественного сознания — отражения материального базиса общества. Таким образом, колыбелью человека или его кузницей был коллективный труд, а экономика была и есть определяющим фактором формирования человека. Сам же человек, как упоминалось ранее, становится «совокупностью общественных отношений».

Трудно отрицать, что природа и общество являются, как минимум, той естественной средой, в которой рождается человек. Если он рождается из них, то это значит, что в широком смысле природа (физическая и биологическая) и общество являются творцами человека, и как бы тем материалом, из которого он сделан и от которого зависит его конечность и его конец.

Действительно, эволюционизм определенен в отношении не только начала, но и конца человека. Человечество имеет достаточно фиксированное филогенетическое начало, хотя его конец мыслится не столь определенно (чаще всего он связывается с гибелью человека в результате остывания Солнца либо в результате исчерпания естественных и энергетических ресурсов Земли). Человек имеет более определенно фиксируемое онтологическое начало (им можно считать либо оплодотворение яйцеклетки сперматозоидом, либо дату выхода ребенка из чрева матери) и конец, каковой констатируется по определенным медицинским критериям как смерть человека в качестве биологического существа.

Можно спорить о приоритетах антропосоциогенеза, об особенностях их ролей, присущих им порождающих механизмах, но, как [335] кажется, суть этого сценария очевидна. Однако для проводимой здесь точки зрения, точнее для общих метафизических предположений относительно генезиса и сущности человека важнее некоторые следствия, вытекающие из эволюционно-натуралистически-социетарного сценария. Этими следствиями будут: признание вторичности человека не только по его генезису и исходному «материалу», но и по актуальности, под которой я понимаю реальное существование уже родившегося, ставшего, сформировавшегося человека. Эта вторичность может означать признание фундаментальной и тотальной производности человека, а иногда и тотальной его зависимости от порождающих реальностей природы и общества. Кроме того, эти концепции исключают из своего сценария такие генетические факторы или реальности, как ничто и неизвестность. Наконец, эти концепции не ставят вопроса об автогенезе человека и даже перспективах его аутотрофного, то есть, в принципе, полностью самостоятельного и независимого существования.

Дарвинизм, лежащий в основе глобальных моделей эволюции, не удовлетворяет и некоторым современным научным представлениям. «Дарвиновский подход дает нам лишь модель. Но каждая эволюционная модель должна содержать необратимость события и возможность для некоторых событий стать отправным пунктом нового самосогласованного порядка. История человечества не сводится к основополагающим закономерностям или к простой констатации событий» (Пригожий И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. С. 54.). Последовательно проведенный генетизм (на чем настаивает эволюционизм) отрицает актуализм, то есть признание реальности человека как человека, его «необратимости», нередуцируемости, невместимости и неотождествляемости. Событийный характер реальности также игнорируется генетизмом. Для него не работает требование, согласно которому «некоторые события должны обладать способностью изменять ход эволюции» (Там же. С. 54.).

Актуализм не отрицает генетизма и эволюционизма, но он дополняет его еще одним принципом: видеть человека таким, каков он есть и объяснять его реальность не только генетическим методом, но и исходя из нее самой. Как пишет Э. Мунье: «Личность может быть понята, если изучать ее уже пребывающей в своей изначальной ситуации и вовлеченной в опыт общения; ее нельзя трактовать как содержание, как абстрактную самоидентичность; ее нельзя определять, поскольку она возникает и проявляет себя внезапно, противопоставляя себя всему и вся. Она не является субстанцией, обладающей предсуществованием, неким «задником» мира; она — творческое существование, существование [336] в самой явленности и благодаря явленности» (Мунье Э. Что такое персонализм? С. 56-57.).

Принципы скептического, пробабилистического и вероятностного мышления, а также сформулированные здесь метафизические предположения требуют «просчитать» и другие возможные варианты генезиса человека, какими бы невероятными они на первый взгляд ни казались.