Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

2. Кант

2. Кант о «коперникианском перевороте  в философии»  и основных философских вопросах

Иммануил Кант (1724–1804 гг.) стоит у истоков немецкой классической философии и справедливо считается ее родоначальником. К сожалению, характер нашей работы не позволяет даже кратко остановиться на биографии великого мыслителя[1]. Жизнь Канта, бедная внешними событиями, резко контрастирует с напряженной внутренней жизнью. Г. Гейне в «К истории религии и философии в Германии» писал, что Кант своей разрушительной мыслью сокрушал мир, «в царстве мысли далеко превзошел своим терроризмом Максимилиана Робеспьера».

В деятельности Канта принято выделять два периода: «докритический» (до 1770 г.) и «критический» (после 1770 г.). Формально такое деление вызвано написанием и изданием Кантом трех «Критик»: «Критики чистого разума» (1781 г.), «Критики практического разума» (1788 г.) и «Критики способности суждения» (1790 г.). В действительности имеются более основательные причины для такой периодизации.

Выделение двух периодов в деятельности Канта оправдано с точки зрения той проблематики, исследованием которой занимался Кант. В «докритический» период в центре его интересов находятся естественнонаучные вопросы: космогония, космология. Наиболее значительной работой этого периода является «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755 г.), где он изложил свою известную космогоническую теорию. Кант писал, что хотел объяснить происхождение мироздания, образование небесных тел и причины их движения общими закономерностями движения материи. Взяв за основу космогонические теории Декарта, Галилея, Ньютона, он освободил их от всякого рода теологических элементов и создал глобальную концепцию Вселенной. Позже эта концепция получила название гипотезы Канта-Лапласа.

Первый период в деятельности Канта отличается от последующего еще и тем, что в его творчестве заметна материалистическая тенденция. Он прямо заявляет: «Дайте мне материю, и я построю из нее мир, т.е. дайте мне материю, и я покажу вам, как из нее должен возникнуть мир»[2].

Во второй – «критический» – период на первый план выдвигаются вопросы гносеологии, и Кант создает систему философского идеализма. Кант ставит перед собой задачу преодолеть крайности рационализма и эмпиризма, создать принципиально новую теорию познания. В программном труде «Критика чистого разума», открывающем «критический» период в творчестве Канта, он сформулировал основные вопросы, которые и должны составить предмет философии. Вот эти вопросы: 1. «Что я могу знать?»; 2. «Что я должен делать?»; 3. «На что я могу надеяться?»[3].

Позднее Кант даст развернутое определение каждому из вопросов и дополнит их четвертым вопросом. Он писал: «Ибо и в последнем значении философия есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей подчинены все другие цели и в которой они должны образовывать единство.

Сферу философии в этом всемирно-гражданском значении можно подвести под следующие вопросы:

1. «Что я могу знать?»

2. «Что я должен делать?»

3. «На что я могу надеяться?»

4. «Что такое человек?»

На первый вопрос отвечает метафизика, на второй – мораль, на третий – религия и на четвертый – антропология. Но, в сущности, все это можно свести к антропологии, ибо три первых относятся к последнему.

Итак, философ должен определить:

1. Источники человеческого знания;

2. Объем возможного и полезного применения всякого знания;

3. Границы разума»[4]. Так обрисовал Кант контуры своей философской системы.

Ответу на первый вопрос посвящена «Критика чистого разума», на второй – «Критика практического разума» ответу на третий вопрос – «Религия в пределах только разума» (1793 г.). Четвертый вопрос Кант рассматривает в «Антропологии» (1798 г.), а также во всех предыдущих трудах. Что же касается «Критики способности суждения», то в ней Кант обосновал свою эстетическую концепцию. Здесь он исследует границы и природу эстетического сознания. По существу, «Критика способности суждения» – это ключевая работа, связующее звено между первыми двумя «Критиками», благодаря чему философская система принимает целостный и законченный характер, становится единой. «Критикой способности суждения», – писал Кант, – я заканчиваю все мое критическое исследование»[5]. Что же понимает Кант под критикой? Кантовское понимание критики не имеет ничего общего с расхожим, обыденным представлением о ней. Кантовская критика ставит своей целью не опровержение, хотя этот момент имеет место, не обвинение или обличение, а проверку каждой способности разума на соответствие своей собственной сущности. «Я разумею, – писал Кант, – под этим не критику книг и систем, а критику способности разума вообще в отношении всех знаний, к которым он может стремиться независимо от всякого опыта, стало быть, решение вопроса о возможности или невозможностиметафизики вообще...»[6]. Скажем, если речь идет о науке, то – о соответствии науки понятию научности. Если речь идет о критике морали, то – о соответствии понятию моральности. Такая критика является не чем иным, как очищением той или иной формы знания или познавательной способности от псевдознания, от всяких случайных идей, выдаваемых за знание, чтобы представить эту способность в чистом виде. «Критическая система» Канта была направлена, как он сам пишет, против догматизма: «Догматизм есть догматический метод чистого разума без предварительной критики способности самого чистого разума»[7]. Фактически Кант имеет в виду философию Просвещения, в частности, английский и французский материализм, которые апологетически относились к разуму, слепо веря в его неограниченные возможности, не допуская даже мысли о том, что разум может ошибаться. «Поэтому первая и важнейшая задача философии, – писал Кант, – раз и навсегда устранить всякое влияние ее, уничтожив источник заблуждений»[8].

Теперь следует выяснить, что имеет в виду Кант, когда говорит о чистом разуме. Чистый разум – это теоретический разум, по существу, за этим понятием стоит научное познание, наука как форма познавательной деятельности. Однако не просто наука. Кант говорит: «Способность познания из априорных принципов можно называть чистым разумом, а исследование возможности и границ этого познания вообще – критикой чистого разума, хотя под этой способностью понимают разум только в его теоретическом применении, как это сделано в первой работе с таким названием...»[9]. Если это перевести на современный философский язык, то можно сказать следующее. Чистый или теоретический разум в реальности существует в форме науки, но науки, освобожденной от своего содержания и взятой лишь со стороны своего логического аппарата, со стороны тех постоянных категориально-логических конструкций, которые делают возможным познание и которые сохраняются при любом познании. Это и есть чистый разум, разум до познания, разум, не обремененный содержанием – знанием, которое может быть и ошибочным, и ложным, и неточным и т.д. Чистый разум – это разум, не перешедший свои границы, не занявшийся не свойственными ему вопросами и т.п.

После того, как мы выяснили, что имеет в виду Кант, говоря о критике чистого разума, остановимся подробней на исходной идее всей его философии, приведшей, по собственным словам Канта, к коперникианскому перевороту в теории познания.

Кант так говорит об этой идее: «До сих пор считали, что всякие наши знания должны сообразовываться с предметами. При этом, однако, кончались неудачей все попытки через понятия что-то априорно установить относительно предметов, что расширяло бы наше знание о них. Поэтому следовало бы выяснить, не разрешим ли мы задачи метафизики более успешно, если будем исходить из предположения, что предметы должны сообразоваться с нашим познанием... Здесь повторяется то же, что и с первоначальной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движения небесных тел, то он попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя»[10]. То есть Кант отказывается от традиционной познавательной установки соотносить формы познания, согласовывать их с объективно существующими вещами. Наоборот, эмпирически, чувственно наблюдаемые факты, явления должны быть приведены в соответствие с логическими формами. Этим он хотел сказать, что познавательные формы носят априорный (доопытный) характер, они предшествуют всякому познанию. Что привело Канта к этой идее? Какое рациональное содержание может находиться за этими рассуждениями?

Кант как ученый ни на минуту не сомневается в существовании научного знания. В этом убеждают его естественные науки, в частности, математика, механика. Но в научном знании есть что-то от опыта, а что-то – от находящегося за пределами опыта. Поэтому Кант и делает вывод, что «хотя всякое наше познание и начинается с опыта, но отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта»[11]. П ознание действительно начинается (возбуждается) с опыта, но опыт единичен, фактографичен, он не дает знания закономерностей, всеобщего, универсального, чем и отличается научно-теоретическое знание от обыденного. «Для познания необходимо иметь, – рассуждает Кант, – во-первых, понятие, посредством которого вообще мыслится предмет (категория), и, во-вторых, созерцание, посредством которого предмет дается...»[12]. Следовательно, научное знание возможно потому, что вне нас существуют вещи, которые действуют на нас и которые мы воспринимаем чувственно. Но этого еще недостаточно, так как чувства могут нас «обманывать», к ним нельзя относиться с доверием, из чувственного опыта нельзя вывести знания о причинности, знания о законах. Научное знание возможно также потому, что существуют априорные, т.е. предшествующие опыту, формы познающего разума. В этом Канта убеждает сама структура научной теории: в ней есть знание о предметах, вещах и некоторые логические элементы, «конструкции», формы, с помощью которых это знание создается, систематизируется и которые делают возможным само теоретическое познание. Их и называет Кант познавательными способностями чистого разума. Задача философии как раз и заключается в исследовании этих познавательных способностей, чтобы еще до познания установить границы разума, – что я могу знать? – и не наделать ошибок на практике. Таким образом, делает вывод Кант, философия должна быть гносеологией, теорией познания, предметом которой является исследование познавательных способностей разума.

К такому пониманию философии Кант пришел, обнаружив односторонности, крайности эмпиризма и рационализма XVIIIв. Они рассматривали познавательные способности как способности и формы активности органов чувств познающего субъекта, а Кант объяснил их как априорные формы и действующие в строго определенных границах.

Кант выделяет три типа познавательных способностей:

1. Способности чувственного познания, познавательные способности чувственности. Их изучает трансцендентальная эстетика[13]. Кант дает следующее разъяснение понятия трансцендентальный: «Я называютрансцендентальным всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным apriori»[14]. То есть трансцендентальная эстетика изучает возможности форм чувственного эмпирического познания.

2. Способности, возможности познавательных форм рассудка исследует трансцендентальная аналитика. Под аналитикой Кант понимает гносеологический анализ рассудочного познания. Благодаря априорным формам, к ним Кант относит понятия и категории, которые существуют до опыта, мы имеем возможность получить знание необходимое и всеобщее. Категории рассудка – это «чистые» категории, они свободны от знания. Это всего лишь формы, условия возможного знания. К таким категориям рассудка Кант относит понятия субстанции, причинности, необходимости, случайности, существования и т.д. Категории, будучи доопытными формами рассудка, предшествующими опыту и познанию, позволяют подвести единичное знание под всеобщие формы – категории.

3. Познавательные способности разума исследует трансцендентальная диалектика. Главную функцию разума Кант видит в том, чтобы осуществлять единство нашего знания. Иначе говоря, разум выражает стремление нашего сознания к абсолютному и безусловному целостному знанию. Если «чистые понятия» рассудка Кант называет категориями, то «чистые понятия» разума Кант называет трансцендентальными идеями, с помощью которых имеются условия для целостного знания[15].

Кант называет три трансцендентальные идеи.

1. Психологическая, или идея о душе (безусловное единство всех душевных явлений и процессов).

2. Космологическая идея – идея о мире как безусловном единстве всех условий явлений.

3. Теологическая идея – идея Бога как безусловной причины всего существующего и мыслимого вообще.

Он называет их идеями, «так как мы никогда не можем образно представить это целое, и потому оно остается проблемой без всякого разрешения»[16]. Как только разум пытается их решить, он впадает в антиномичность.

Антиномия (греческое слово) обозначает сочетание, существование взаимоисключающих, противоречащих друг другу суждений, с одинаковой степенью достоверности обоснованных. В критической философии Канта они имеют тот смысл, что в разуме человека неизбежно возникают неразрешимые противоречия, когда человек пытается разрешить три трансцендентальные идеи, прилагая их к конечным вещам, то есть каждый раз, когда мы пытаемся получить абсолютные знания о мире в целом. Таких антиномий Кант называет четыре.

1. Мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве – тезис.

Мир не имеет начала во времени и границ в пространстве; он бесконечен и во времени, и в пространстве – антитезис.

2. Всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей и вообще существует только простое или то, что сложено из простого – тезис.

Ни одна сложная вещь в мире не состоят из простых частей, и вообще в мире нет ничего простого – антитезис.

3. Причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения необходимо еще допустить свободную причинность – тезис.

Нет никакой свободы, все совершается в мире по законам природы – антитезис.

4. К миру принадлежит, или как часть его, или как его причина, безусловно, необходимая сущность – тезис.

Нигде нет никакой абсолютно необходимой сущности – ни в мире, ни вне мира, – как его причины – антитезис[17].

В кантовском учении об антиномиях отразилась обнаруженная им диалектика процесса познания и мышления. Однако учение Канта об антиномиях не стало учением об объективных противоречиях действительного мира. Из учения об антиномиях Кант сделал вывод о существовании мира «вещей для нас» и вещей «самих по себе» («вещей в себе»), которые непознаваемы. Тем самым Кант не преодолел до конца агностицизм.

Кант исходит из того, что «вещь в себе» или «вещь сама по себе» (dasDingansich), т.е. объект, существующий сам по себе, вне нас и ставший объектом нашего познания («вещь сама по себе»), и объект, ставший предметом познания («вещь для нас»), не одно и то же, они не совпадают. Человек имеет дело с «вещами для нас», с вещами, ставшими предметом познания, но он никогда не познает вещь как таковую, саму по себе. Надо заметить, что если исходить из совокупной человеческой практики, то деление на «вещи для нас» и «вещи сами по себе» носит условный характер. То, что является непознаваемым сегодня, может стать познаваемым в будущем, точно так же, как априорные формы познания по отношению к индивиду, утрачивают свою априорность по отношению к человечеству в целом. Таким образом, ответ Канта на вопрос «Что я могу знать?» показывает, что Кант ставит определенные границы теоретическому разуму. Другими словами, он видит специфику научно-теоретического познания и полагает, что не все может быть предметом рационально-рассудочного знания, иногда наука выходит за пределы своих возможностей, тогда она и сталкивается с антиномиями. Антиномии – это свидетельство того, что «мы ни в коем случае не можем знать (каковы) вещи сами по себе... все, что мы можем теоретически познать, ограничивается лишь явлениями»[18]. В ситуации неопределенности и появляется у индивида вопрос, что я должен делать, если не могу ни доказать, ни опровергнуть существование каких-то вещей и явлений. Этот вопрос становится предметом «Критики практического разума».

Под «практическим разумом» Кант понимает моральное или нравственное сознание. Кант называет его практическим, так как в повседневной (практической) жизни люди чаще всего руководствуются моральным сознанием (совестью). У индивида может отсутствовать научно-теоретическое знание по тому или иному конкретному случаю, но он не впадает в поведенческую неопределенность, а принимает вполне определенные решения, руководствуясь моральными, нравственными нормами. Как говорит Кант, за долго до того, как мы приобретем научные знания о чем-либо, в нас, «в груди», находится «моральный», «нравственный закон», который обязывает, принуждает нас принимать решения, совершать действия.

Нравственные, моральные решения (поведение), не зависят от нашего знания о мире, от возможностей теоретического разума. Теоретический разум действует в своих собственных границах, а практический – в своих («учение о нравственности и учение о природе остаются в своих рамках»[19]). Кант называет моральное сознание «практическим разумом» еще по одной причине: оно практично по самой своей природе. Практично не в жизненно-обыденном смысле, когда практичность понимают как расчетливость, целесообразность, выгода, а в философско-нравственном. Принятое моральное решение всегда поступок. Не обязательно поступок, сопровождаемый действием, но всегда имеющий свои последствия, которые скажутся на судьбах людей и на судьбе принявшего решение. Кант противопоставляет истинную философскую практичность практичности обывательской – благоразумной расчетливости.

Быть нравственным, по Канту, – это всегда следовать долгу, не изменять ему ни при каких обстоятельствах. Нравственный закон императивен, категоричен и безусловен: «моральный закон есть императив, который повелевает категорически»[20]. Вот его формулировка: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства»[21]. Что Кант понимает под максимой? Вот ответ: «Практические законы, поскольку они в то же время становятся субъективными мотивами поступков, т.е. субъективными основоположениями, называются максимами»[22]. Максимы – это нормы, правила, законы, мотивы, которыми руководствуется человек в своем практическом поведении. Они субъективны, но надо стремиться к тому, чтобы эти мотивы, нормы принимали объективный характер, становились общеобязательным законом. Какая максима может стать общеобязательным законом? Ею может стать общеизвестная библейская заповедь: поступай по отношению к другому так, как бы ты хотел, чтобы другой поступал по отношению к тебе.

Моральный закон – это закон долженствования, т.е. в нем говорится о должном, о том, как люди должны поступать, а не о том, что люди всегда так поступают. Люди чаще всего поступают, руководствуясь не долгом, а чувствами симпатии, любви, дружбы, вражды... Такие поступки не имеют отношения к моральности. «Очень хорошо делать людям добро из любви и участливого благоволения к ним или быть справедливым из любви к порядку; но это еще не подлинная моральная максима нашего поведения»[23], – говорит Кант. Такие поступки Кант называет легальными.

Моральный закон категорически утверждает, что нравственным является только такое поведение, которое основано на долге. Кант подчеркивает, что моральный закон свят. Человек, индивид не свят, но «человечество в его лице должно быть для него святым. Во всем сотворенном все что угодно и для чего угодно может быть употреблено всего лишь как средство; только человек, а с ним каждое разумное существо есть цель сама по себе»[24].

Канта часто упрекали, в частности, Маркс, за формальный подход к определению морали[25]. Но Кант ставит задачу дать строгое определение морали вообще, абсолютное определение нравственности, чтобы можно было точно отделять нравственное поведение от ненравственного. Он ведет речь не о морали как совокупности конкретных норм, правил поведения, а о специфике, природе морального сознания вообще, практического разума и его отличии от иных познавательных способностей человека. Кант говорит, что «мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья».

К «Критике практического разума» примыкают еще две работы по нравственности: «Основы метафизики нравственности» (1785 г.) и «Метафизика нравов» (1797 г.). Последнюю работу надо отметить особо: в ней Кант дает моральное обоснование права. В основе кантовского учения о правосознании как одной из форм познающего разума лежит та же идея, что и в основе кантовской теории морали, да вообще всей философии Канта: человек есть свободное, суверенное существо, способное самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. «Свобода (независимость от принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом, и есть это единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду»[26], – так определяет Кант онтологическое основание права. То есть при определении строгого права право оказывается мерой свободы, оно охраняет мою свободу от посягательства на нее другого, включая и государство. Правовые отношения как и моральные возможны при наличии предварительного условия: человек свободен. Следовательно, право и мораль тесно связаны: мораль касается внутренних мотивов поведения, право – внешних действий. Но и то и другое являются нормами свободы.

В «Критике чистого разума» Кант дал теоретическое обоснование возможности науки (естествознания, математики). В «Критике практического разума» раскрыта природа морального (практического) сознания. В «Метафизике нравов» Кант теоретически обосновывает правосознание, правовое поведение людей в обществе.

Теоретически обоснованный ответ на третий вопрос – на что я могу надеяться? – Кант дает в работе «Религия в пределах только разума». В ней Кант осуществляет анализ религиозного сознания: выявляет его природу, границы, отношение к другим познавательным способностям разума (формам общественного сознания). Такой анализ Кант осуществляет только в пределах разума, т.е. он выясняет, что представляет собой вера, не касаясь совсем вероучительной догматики. При этом речь идет о чистой, строгой вере. Отвечая на третий вопрос, Кант дает моральное обоснование религии: «Таким образом, мораль неизбежно ведет к религии, благодаря чему она расширяется до идеи обладающего властью морального законодателя вне человека, в воле которого конечной целью (мироздания) служит то, что может и должно быть также конечной целью человека»[27]. И, наоборот, говорит Кант: «Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном... отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе»[28]. Почему же мораль ведет к религии? Потому что нравственный человек не может не ставить вопрос, какова конечная абсолютная цель, к какой цели мы направляем свои поступки.

Вопрос «На что я смею надеяться?» можно переформулировать так: во что верит человек, совершая моральный, нравственный выбор? Подобно тому, как следование долгу не делает человека счастливым, так и вера не гарантирует ему утехи. Она делает его достойным Бога. Кант пишет, что «если спрашивают о конечной цели Бога в сотворении мира, то надо указать не на счастье разумных существ в нем, а на высшее благо... а именно быть достойным счастья»[29]. То есть конечная цель Бога –дать своею волей людям надежду на счастье.

Еще в «Критике чистого разума», разбирая природу антиномий, Кант показал невозможность рационально-теоретического, научного доказательства бытия Бога: Бог является объектом веры. Но веру Кант понимает принципиально иначе, чем просто верующий, слепая вера которого, по существу, является перекладыванием ответственности на другого. Кант считает, что вера не снимает и не уменьшает нашу ответственность, т.к. она не лишает нас свободы в принятии решения.

Свой третий вопрос Кант поставил после первых двух, объяснив предварительно их смысл, содержание. Следовательно, проблема веры стоит перед человеком разумным и нравственным, т.е. перед человеком, не рассчитывающим на вознаграждения за свои деяния, поступки со стороны Бога. Кант говорит: «В этом смысле любить Бога – значит охотно исполнять его заповеди; любить ближнего – значит охотно исполнять по отношению к нему всякий долг»[30]. Вера не предшествует нравственному поступку, выбору, долгу: моральный закон всегда в нас. Вера, по сути дела, есть надежда: я надеюсь, что поступил верно, т.к. следовал долгу безотносительно к расчету на успех.

Надежда – это не слепая безотчетная вера в сверхъестественную силу, рождающаяся из страха, беспомощности и готовности поверить в чудеса, сопровождаемая мольбой о помощи без предпринимаемых усилий отстоять себя. Надежда – это вера в свои собственные нравственно-духовные силы. Назначение религии – способствовать, помогать осознавать свой долг и неуклонно следовать ему.

Теперь нам осталось рассмотреть кантовскую позицию по последнему вопросу: что есть человек? Вообще-то, если бы Кант даже и не поставил его формально, то содержательно этот вопрос присутствует во всех работах Канта, и он на него уже ответил. Исходный тезис всей философии Канта: «В ряду целей человек (а с ним и всякое разумное существо) есть цель сама по себе, т.е. никогда никем (даже Богом) не может быть использован только как средство...».

И тем не менее в философском наследии Канта есть еще одна работа, в которой он непосредственно отвечает на этот вопрос – «Антропология» (1798 г.). «Антропологию» можно рассматривать как итоговое произведение: последний изданный при жизни труд. В этом труде Кант подводит итоги философским размышлениям по самому коренному вопросу: что есть человек? Об итоговом характере произведения свидетельствует и тот факт, что в нем он воспроизводит структуру своей философии в целом: книга распадается на три раздела, соответственно трем «Критикам» и трем способностям разума.

Главная идея «Антропологии» – человек свободное, творческое существо, сотворившее мир культуры, и человек в этом мире самый главный предмет. По существу, он повторяет исходный принцип своей философии. В каждый раздел «Антропологии» Кант вносит дополнения и уточнения к ранее разработанным концепциям в «Критиках».

Представление о философской системе Канта будет неполным, если мы не затронем его взгляда на человеческую историю.

В исторической концепции И. Канта прослеживается объективистски-телеологический подход к смыслу истории[31]. Цель истории Кант обнаруживает в том, что, развиваясь в соответствии с определенным планом, в ней происходит совершенствование человека, формирование высокой нравственности и вытеснение животности, что, в конечном счете, должно привести к вечному миру[32]. Но телеологический характер концепции Канта сочетается с идеей исторического прогресса, т.к. своего совершенства человек достигает только в процессе длительной истории.

Правда, провиденциальное начало не является у Канта ни двигателем, ни гарантом определяемого им исторического процесса. Оно лишь назначает известные целевые ориентиры, к которым люди призваны двигаться по собственной воле и которых могут достигнуть. Цель истории имеет у Канта онтологический статус.

Философско-историческая концепция Канта тесно увязана с принципами его философии в целом, что и позволяет исследователям по-разному интерпретировать кантовский провиденциализм. С одной стороны, Кант понимает историю как объективный процесс, определяемый общими законами природы и направленный на «объективную конечную цель человеческого рода». Эта конечная цель приближена к тайне провидения. С другой стороны, разъясняя, что такое «провидение», Кант дает ему морально-практическое толкование, а отнюдь не божественное. Таким образом, провиденциализм Канта может быть истолкован двояко[33]. С двойственной оценкой кантовской интерпретации цели истории мы сталкиваемся в отечественной литературе[34].

Такова в самых общих чертах философская система Канта.

Историческое значение кантовской философии для развития последующей философской мысли переоценить невозможно. Кант положил начало разработке диалектики. По словам Гегеля, «Кант отвел диалектике более высокое место, и это одна из величайших его заслуг: он освободил ее от видимости произвола, которая, согласно обычному представлению, присуща ей, и изложил ее как необходимую деятельность разума»[35]. Гегель имеет в виду учение об антиномиях.

Другой важный вывод, который можно сделать из философии Канта: он доказал невозможность метафизики как науки. Тем самым положил начало новому этапу в разработке философии как мировоззрения. В качестве мировоззрения, по Канту, может выступить гносеология как теория всех познавательных способностей разума, аксиологически сориентированных. Но эта теория создается до познания мира, она не несет в себе никакого антологического содержания, т.е. априорна. И, наконец, последний момент. Кант поставил ряд новых философских вопросов, над решением которых будут работать другие представители немецкой классической философии, и даже основатели марксизма. Примечательное заявление в свое время сделал Энгельс, указав в качестве предшественников марксизма и Канта[36].



[1] Всем интересующимся жизнью классиков немецкой философии, мы рекомендуем обратиться к работам биографического плана, вышедшим в сериях «Мыслители прошлого», «Научные биографии», «Жизнь замечательных людей» – ЖЗЛ. Особенно мы советуем прочитать книги А.В. Гулыги, вышедшие в серии «ЖЗЛ»: «Кант»; «Гегель»; «Шеллинг». Эти книги представляют опыт биографического историко-философского исследования.

[2] Кант И. Соч. Т. 1. С. 126, 156–161, 170 и др.

[3] Кант И. Критика чистого разума. С. 471.

[4] Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 332–333.

[5] Кант И. Критика способности суждения. М., 1994. С. 41.

[6] Кант И. Критика чистого разума. С. 9.

[7] Там же. С. 27.

[8] Кант И. Критика чистого разума. С. 25.

[9] Кант И. Критика способности суждения. С. 37.

[10] Кант И. Критика чистого разума. С. 18.

[11] Кант И. Критика чистого разума. С. 32.

[12] Там же. С. 107.

[13] В XVIII в. термин «эстетика» употреблялся в значении «чувственное познание», близком современной психологии. Трансцендентальный (лат. transcendens – перешагивающий, выходящий за пределы) – термин, обозначающий в философии Канта априорные условия возможного опыта, формальные предпосылки познания.

[14] Кант И. Критика чистого разума. С. 44.

[15] Там же. С. 230.

[16] Кант И. Критика чистого разума. С. 233.

[17] Там же. С. 268–291.

[18] Кант И. Критика чистого разума. С. 24.

[19] Там же. С. 24.

[20] Кант И. Критика практического разума. С. 149.

[21] Там же. С. 147.

[22] Кант И. Критика чистого разума. С. 475.

[23] Там же. С. 192.

[24] Там же. С. 196.

[25] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 182–184.

[26] Кант И. Критика чистого разума. С. 191.

[27] Кант И. Трактаты и письма. С. 81–82.

[28] Там же. С. 78.

[29] Кант И. Критика практического разума. С. 233.

[30] Там же. С. 193.

[31]Большой интерес в этом плане представляют работы И. Канта «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784) и «К вечному миру» (1795) // См.: Кант И. Соч. в 6 т. Т.6.

[32]Кант И. Соч. Т. 6. – С. 6-12, 279-281.

[33] См.: Кант И. Соч. Т. 6. – С. 279-289.

[34]См.: Асмус В.Ф. И. Кант. – М., 1973. – С. 98-99.

[35] Гегель. Наука логики. Т. 1. С. 110.

[36] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 323.