Российское гуманистическое общество

3. Фихте: философия как наукоучение

Иоган Фихте (1762–1814 г.) – философ, публицист, общественный деятель, с именем которого связано развитие немецкой классической философии в послекантовской философии. На первом этапе своей философской деятельности он испытал значительное влияние Канта. Первая работа Фихте «Опыт критики всякого откровения», прочитанная Кантом в рукописи и одобренная им, вышла без фамилии автора. Публикой она была принята за труд самого Канта, т.к. своей логикой, стилистикой, подходом к анализу проблем она сильно напоминала произведения самого Канта. Даже заняв самостоятельную философскую позицию, Фихте отдавал дань глубокого уважения научным заслугам Канта. Он писал, что «до сих пор убежден, что никакой человеческий ум не проникает дальше границы, у которой стоял Кант...»[1].

Однако вскоре Фихте предпринимает попытку создать новую, собственную систему философского знания, чтобы устранить обнаруженные им противоречия и непоследовательность критической философии Канта. Но при этом Фихте стремится сохранить главную идею кантовской гносеологии: активно-деятельную, творческую природу человеческого сознания. Фихте обнаруживает следующие противоречия философии Канта.

Во-первых, он видит непоследовательность Канта в том, что последний допускает существование вне нас «вещей в себе» («вещей самих по себе»), т.е. критикует Канта за допускаемые им элементы материализма. Тем самым у Канта появляются два источника знания: объективный материальный мир, воздействующий на наши чувства, и априорные формы рассудка. Фихте считает, что этого не должно быть.

Во-вторых, непоследовательность и противоречивость Фихте видит в сути самого «коперникианского переворота в философии»: в согласовании мира вещей с формами мышления, с миром идей. Если существует объективный мир вещей, то познание должно свестись к его объяснению, он-то и является объектом познания, и, следовательно, никаких «вещей в себе» не существует. И, наоборот, если объект познания конструируется нашим разумом, сознанием, тогда не должно быть объективного мира «вещей в себе». И Фихте во многом прав. Как пишет В. Шинкарук: «С понятием «вещи в себе» связано основное противоречие агностицизма Канта»[2].

В-третьих, Фихте обнаруживает еще одну непоследовательность Канта: Кант обосновал возможность научного естествознания, но он не обосновал возможность научной философии. Подвергнув критике возможность метафизики быть наукой о мире в целом, Кант, по мнению Фихте, оставил вне критики саму философию. Более того, как утверждает Фихте, Кант не сумел опровергнуть склонность человеческого разума к размышлению над метафизическими проблемами (что такое Бог, свобода, бессмертие). Следовательно, Кант не устранил потребность в метафизике. Фихте делает вывод, что Кант раскритиковал ненаучную метафизику, и тем самым расчистил путь для создания научной метафизики, которой еще не было.

Фихте видит выход в том, чтобы использовать критический метод Канта не только по отношению к науке (теоретическому, «чистому разуму»), но и по отношению к самой философии Канта. Фихте полагает, что философия должна ответить на вопрос, в чем заключается природа науки вообще, включая и философию, что такое научность как таковая. Таким образом, говорит Фихте, философия должна быть наукоучением, т.е. она должна стать теорией науки. Эту идею Фихте развивает в целой серии работ, посвященных наукоучению[3].

Фихте, опираясь на кантовский метод и сохраняя идею Канта о продуктивном творческом воображении как конструктивно-синтетической активности разума, дает свою интерпретацию кантовской «вещи в себе». У Канта, подчеркивает Фихте, речь идет не об объективных материальных вещах, а о вещах в себе как мыслях о них. То есть реальна именно мысль о вещи, а не сама вещь: человек может сомневаться во многом, но только не в собственных мыслях. Фихте превратил гносеологию Канта в систему субъективного идеализма: содержание познания, содержание знания Фихте находит в самом сознании. Сознание заключает в себе не только формы познания – как у Канта, но и его содержание.

Кант с такой интерпретацией своей философии не согласился: «Я настоящим заявляю, что считаю наукоучение Фихте совершенно несостоятельной системой. Ибо чистое наукоучение представляет собой только логику, которая со своими принципами не достигает материального момента познания и как чистая логика отвлекается от содержания»[4].

Итак, Фихте говорит о философии как наукоучении, как теории научного познания или о науке наук: «1) Наукоучение должно было бы быть наукой всех наук... 2) Оно должно было бы в этом отношении давать всем наукам их основоположения... 3) Наукоучение должно далее определить в этом отношении всем наукам их форму... 4) Наукоучение само есть наука...»[5].

Философия как наука должна дать всем наукам основоположения, которые им не придется каждый раз обосновывать и доказывать их достоверность. Но достоверность собственных основоположений философия должна обосновать. Для этого философии необходимо включить в свой предмет человека, познающего субъекта. Следовательно, наукоучение принимает характер мировоззренческой системы. В работе «Несколько лекций о назначении ученого» Фихте говорит: «Назначение высшего, самого истинного человека есть последняя задача для всякого философского исследования, подобно тому, как первой его задачей является вопрос, каково назначение человека вообще...»[6]. Кант видел назначение человека в том, чтобы быть нравственным, Фихте видел назначение в том, чтобы человек был активно-деятельным[7].

Где и как находит активно-деятельный познающий субъект основоположения для науки в целом? Поскольку Фихте отрицает объективный предметный мир, то ему остается искать их в активности самого сознания, которое Фихте называет Я. И это было неизбежно, если объект познания является и продуктом деятельности самого сознания, а не существующим объективно. Мы видим, что Фихте настолько абсолютизировал активность сознания, что оно стало не только источником и творцом понятий, но и всего сущего. Весь мир становится продуктом духовной деятельности. Все сущее Фихте называет не-Я субъекта. Заметим, что под Я Фихте понимает не индивидуальное сознание, а сознание родовое – совокупность всех форм общественного сознания.

Итак, первое основоположение Фихте ищет в самом сознании, но поскольку в сознании нет ничего, кроме самого сознания, то ничего другого в нем найти нельзя. В этом случае сознание становится предметом самого сознания, тогда сознание оказывается только самосознанием. Следовательно, самосознание – это и сознание (действие), и результат, продукт сознания. Поэтому Фихте и называет акт самосознания, когда оно полагает само себя (сознание), делом, действием. Первое основоположение, пишет Фихте, «должно выражать собою то дело-действие, которое не встречается и которого нельзя встретить среди эмпирических определений нашего сознания...»[8]. Значит, его можно встретить в самом сознании. Словесно можно все это выразить формулой: «Я есть Я». Фихте последовательно проводит линию субъективного идеализма: первым основоположением оказывается не реальная объективная достоверность, а само сознание, которое для субъекта достоверно и очевидно.

Какая рациональная идея может стоять за всем этим? Поскольку наукоучение есть теория научного познания, теория науки, то наукоучение действительно имеет дело не с объективной реальностью, а с системой знания. Конечно, это не означает, что само знание не имеет отношения к реальности, но эта сторона дела Фихте не интересует: его интересуют закономерности построения научных систем как таковых, безотносительно к их содержанию. Гегель так охарактеризовал целевую установку Фихте: «Итак, если Кант выясняет познавание, то Фихте выясняет знание. Фихте выражает задачу философии формулой, гласящей, что философия есть учение о знании; всеобщее знание есть столь же предмет, сколь и исходный пункт философии. Сознание знает, это – его природа; цель философского познания есть знание этого знания»[9]. Подлинного обоснования научного знания Фихте не дал, т.к. он не обратился к конкретным наукам: все свелось, как заметил Кант, к чистой логике.

И все-таки Фихте сделал следующий шаг после Канта в разработке философии как гносеологии, обратив внимание на теорию знания, на способы построения научных систем, на формы знания. Фихте продвинул философскую мысль в направлении исследования внутреннего движения мышления через разрешение противоречий мышления и прихода его к тождеству. Идея тождества Я=Я есть не что иное, как идея единства противоположностей. Важный вклад внес Фихте в понимание субъекта познания (сознания) как процесса деятельности сознания, как процесса преодоления противоречий различных сторон единого процесса мышления, их перехода друг в друга. Иначе говоря, Фихте закладывает элементы разработки диалектики как учения о методе мышления и познания, хотя активность фихтеанского субъекта познания направлена не на объективный внешний мир, а на самого себя.

Мы остановились преимущественно на работах Фихте по наукоучению, которые относятся к первому периоду его деятельности, и не коснулись последующей эволюции взглядов Фихте. Для нас важно рассмотреть философию Фихте как этап развития немецкой классической философии, как одно из ее звеньев. В этом контексте нас интересует фихтеанское понимание предмета философии и место, которое эта идея занимает в общей логике развития немецкой классической философии.