Российское гуманистическое общество

Владимир КАГАНОВ

Идеи В. И. Вернадского и П. Тейяра де Шардена о ноосфере (мысль как планетарное явление) сегодня широко известны. И неудивительно, что эти идеи привлекают к себе внимание гуманистов, которых вдохновляет перспектива гуманизации ноосферы Земли. В частности, в учебнике «Человечность человека. Основы современного гуманизма» [1] есть целая глава «Ноосферный гуманизм», написанная д. т. н. И. М. Борзенко.

 Однако большинство ученых критически относятся к самой идее ноосферы, не имеющей ясного научного содержания. Биосфера, антропосфера и техносфера – это реальные научные понятия, имеющие вполне реальные объекты изучения, которые можно увидеть и, как говорится, пощупать руками. Между тем, ноосфера чаще всего фигурирует как спекулятивное, ненаучное и во многом мистическое понятие, не имеющее хорошо определенного объекта, доступного изучению (вроде Мирового Духа или Мирового Разума). Сфера мысли, абстрагированная от реальных носителей этих мыслей, может существовать лишь в воображении как некая виртуальная реальность. Может показаться, что никакого научного учения о ноосфере не существует, так как не существует самого объекта изучения. Поэтому следует либо совсем отказаться от этого понятия, оставив его религиозным мыслителям, либо уточнить его смысл, чтобы оно было пригодно для научного обсуждения. Пока что ноосфера – это, скорее, художественный образ, метафора, дающая представление о коллективном разуме человечества. Возможно, понятие «планетарный разум», не претендующее на научность, более удачно, чем понятие «ноосфера» (между прочим, американский ученый и философ П. Куртц предпочитает говорить о планетарном разуме и не использует понятие «ноосфера»).

 Напомним, как определял это понятие В.И. Вернадский. «Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества, как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть ноосфера.» [2] То есть ноосферы еще нет, мы только приближаемся к этому состоянию, и каким оно будет, можно только предполагать. Неясно также, что означает «перестройка биосферы в интересах свободно мыслящего человечества». Гораздо дальше в своих размышлениях и предположениях идет французский теолог и палеонтолог П. Тейяр де Шарден в книге «Феномен человека». [3] Я впервые прочитал эту книгу в 1966 году, и она произвела на меня неизгладимое впечатление. Но сегодня, обладая более зрелым и критическим сознанием, я понимаю, что эта прекрасная и вдохновляющая книга основана на ряде спекулятивных гипотез и религиозно-утопических идей. Для веры в растущую персонализацию ноосферы, которая достигнет финала в точке «Омега», к сожалению, нет достаточно убедительных оснований. Даже если не отождествлять точку «Омега» с триумфальным явлением Христа, такой финал эволюции не выглядит правдоподобным. Хотя идее Тейяра нельзя отказать в красоте и внутренней стройности. (Замечу, что И.М. Борзенко в своей главе о ноосферном гуманизме не упоминает об идеях П. Тейяра де Шардена, что не вполне корректно.)

 Вернемся, однако, к гипотезе В.И. Вернадского. Термин «ноосфера» был предложен впервые в 1927 году французским математиком и философом Э. Леруа. Noos – древнегреческое название человеческого разума. Следовательно, ноосфера – сфера человеческого разума. Но для того, чтобы существовал человеческий разум, необходимо, чтобы существовал сам человек. Поэтому ноосфере предшествует появление антропосферы – сферы обитания человека (термин «антропосфера» ввел в 1902 году Д. Н. Анучин). Антропосфера – более удачный термин, чем ноосфера, так как дает представление о новой ступени эволюции биосферы. Антропосфера охватывает собой всю сферу обитания и деятельности человека, которая надстраивается над биосферой и геосферой. Она включает в себя и сферу разумной деятельности человека. Ноосфера надстраивается над антропосферой по мере ее сапиентации, т. е. развития человеческого разума и становления человека разумного. Это необходимый эволюционный этап при переходе от биосферы к ноосфере. Считают, что древнейшие люди появились около 1 млн. лет назад и начали расселяться по нашей планете. Очевидно, с этого времени можно говорить о начале формирования антропосферы, которая выделилась из биосферы. Современный человек существует 40 тысяч лет. Видимо, все это время происходит становление и эволюция ноосферы, если мы говорим о сфере распространения человеческого разума, не пытаясь вложить в это понятие какой-то религиозный смысл. В.И. Вернадский считает, что перед человечеством «становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества». Заметим, что перестройка биосферы началась уже с одомашнивания растений и животных, что позволило существенно улучшить обеспечение человека продуктами питания. С тех пор эта перестройка идет с переменным успехом, создавая не только блага человеку, но и нанося огромный и непоправимый вред миру живой природы. Никакого «свободно мыслящего человечества» пока что в мире нет, и когда оно появится, никому не известно. И что останется к этому времени от биосферы, тоже никому не известно. Тем более что в мире действуют и другие, неподвластные человеку силы, силы самой природы. Пока что перед человечеством стоит в качестве важнейшей задачи как раз защита и спасение биосферы от варварского разрушения ее человеком. Перестраивать ее в ноосферу никто не собирается, да это и в принципе невозможно. Никогда биосфера не станет разумной и мыслящей и не перейдет в ноосферу. Эволюция создает иерархию форм жизни, и биосфера лежит в ее основе. Необходим разумный симбиоз между человеком и биосферой, без которой само существование человека невозможно. И не случайно проблема защиты окружающей среды и экологической безопасности в наше время оказались в центре внимания общественных организаций и международных форумов.

 Итак, если понимать под ноосферой сферу распространения человеческого разума и не пытаться вложить в это понятие какой-то религиозный смысл, его можно обсуждать в научном и философском дискурсе. Процесс становления человека разумного в аспекте его эволюционного развития в основном завершен, но в социокультурном и в историческом аспектах он далек от завершения. Это хорошо видно при анализе наличного состояния человечества, обремененного войнами, насилием, нищетой, болезнями, социальным неравенством, невежеством и многими другими проявлениями человеческого неразумия. Для решения этих проблем могут понадобиться сотни и тысячи лет, если человечество прежде не уничтожит себя. Ноосфера на деле не столь уж и разумна, если только понимать разум в гуманистическом смысле, с учетом всех его деяний. Человек как живое и мыслящее существо не тождествен своему разуму. Это биосоциальное существо, наделенное чувствами, сознанием и разумом, но не всегда действующее разумно. Последнее относится и к любой совокупности людей, и ко всему человечеству в целом. (Хотя человечество, очевидно, не является разумным и мыслящим субъектом.) Массовое безумие особенно заразительно и опасно. А фанатиков и безумцев в мире достаточно много. Различия в уровне развития разума у разных людей весьма значительны, и это же можно сказать о разных обществах и культурах. Некоторые общества до сих пор живут средневековыми представлениями и традициями. Никакая гуманизация невозможна без повышения уровня разумности людей, что лишь отчасти достигается образованием и культурой, доступными далеко не для всех в условиях экономического и социального неравенства.

 Говоря о ноосфере, это всегда следует иметь в виду. Невозможно изучать сферу планетарного разума как единое целое, разум всегда персонален, а его опредмеченные в человеческой деятельности формы (книги, научные знания, творения культуры, технические устройства и т. д.) сами по себе не обладают разумом. К тому же, оценивать любые продукты человеческой деятельности как разумные вряд ли возможно. Масштабы разрушительной деятельности человека поражают воображение и никак не могут быть названы разумными. Патология человеческого разума хорошо заметна во всех сферах его деятельности, и она пока не убывает, а, скорее, возрастает, приобретая поистине планетарный размах. И никакой научно-технический прогресс не в силах компенсировать рост этой патологии, видимо, заложенной в природе самого человека (статистика психических заболеваний, убийств и самоубийств, немотивированного насилия была бы здесь уместна). Без санации разума его гуманизация невозможна, а мир озабочен лишь все большей гонкой производства и потребления, причем все эти блага достаются лишь малой части живущих на Земле людей. Можно ли в этих условиях говорить о каком-то коллективном разуме? Общение людей при помощи речи и других средств коммуникации (СМИ, искусство, сеть интернета и т. д.) создает некое подобие коллективного разума, но этот разум не имеет субъекта, не персонифицирован, он лишь виртуально существует в некой социальной общности, проявляясь только в индивидуальном сознании. Библиотека или музей являются хранилищами коллективной памяти, но сами по себе не имеют разума и самосознания. Разумен лишь мыслящий человек, способный оживить своей мыслью эти мертвые хранилища информации. Семь миллиардов мыслящих людей, рассеянных по планете, не образуют в своей совокупности какого-то единого разума. Можно ради удобства языка назвать эту совокупность мыслящих людей ноосферой, но надо понимать, что эта воображаемая сфера разума разнородна и разделена на множество кластеров и элементов, сложным образом связанных между собой (классы общности включают в себя и профессиональные, и культурные, и религиозные, и политические и другие связи). Причем эти связи часто сложным образом опосредованы, так что ни один разумный субъект эти связи в их многообразии не видит. Его сознание ограничено по всем параметрам – и по количеству связей, и по их структуре и функциям. В век всеобщей компьютеризации интегрировать эти связи лучше любого человека могут компьютеры, но они пока не образуют единого Разума.

 Динамическая структура взаимодействия этих кластеров и элементов сочетает в себе две противоположные тенденции: борьбу и сотрудничество. И эти две тенденции ясно прослеживаются на протяжении всей истории человечества, отражая реальные процессы, происходящие в обществе. Формы борьбы и сотрудничества в сфере идей или, говоря по-другому, в духовной сфере, могут быть самыми разными, но их двигателем всегда являются интересы людей. В идеологии, политике, экономике, культуре, религии, во всех сферах духовной жизни человека мы видим в самых разнообразных формах проявление двух извечных сил, о которых писал еще Гераклит, первый великий диалектик. Можно ли мечтать о том, что какая-то одна из них в конечном счете непременно победит и восторжествует? Это было бы по меньшей мере наивно. В диалектике природы и общества борьба и единство противоположностей заложены в самой природе вещей. Разуму противостоят и всегда будут противостоять силы неразумия и хаоса, стремлению к единству всегда будут противостоять силы разъединения и распада. В истории мы видим ровно то же. Но не все способны это видеть. Гегелевский панлогизм и рационализм с его непоколебимой верой в конечное торжество мирового духа давно опровергнут развитием самой истории и философии, но у него осталось немало сторонников. Ими движет странная, ни на чем не основанная вера в конечное торжество разума и прогресса. К числу этих сторонников, в первую очередь, относятся марксисты. Но, как известно, близкие идеи разделяют некоторые светские гуманисты, особенно из числа научно-технической интеллигенции. Ими движет утопическая вера в то, что научно-технический прогресс сам собой решит все социальные и экономические проблемы, а все люди под влиянием науки и просвещения станут разумными и гуманными. Правда, наиболее зрелые и мыслящие гуманисты понимают всю серьезность глобальных экономических, политических и экологических проблем, стоящих перед человечеством, знакомы с выводами Римского клуба и другими обоснованными научными прогнозами и поэтому более осторожны в своих суждениях и выводах о будущем человечества. Но есть и такие гуманисты, чей бездумный оптимизм не желает считаться ни с реальностью, ни с историческим опытом, ни с научными прогнозами. Все мы любим сказки со счастливым концом. Увы, история совсем не похожа на сказку со счастливым концом. Но верить в него все равно хочется. Поэтому так живуча вера в Бога, в Будду-Майтрейю или в Христа-Спасителя. Придет божественный спаситель и решит все наши проблемы и освободит человечество от зла и греха – только уверуйте в него. В эту наивную сказку верят сотни миллионов людей. Вера в научно-технический прогресс, который спасет и осчастливит человечество, по сути мало чем отличается от религиозной веры в спасителя. Только в светской утопии чудеса творит человеческий разум – он накормит всех голодных, исцелит всех больных, обуздает агрессию и насилие, решит все социальные проблемы, остановит глобальное потепление и гибель нашей цивилизации и т.д.

 Примером такой светской утопии является учение о ноосферном гуманизме, которое излагает И.М. Борзенко в учебнике «Человечность человека. Основы современного гуманизма». Собственно, никакого учения о ноосферном гуманизме пока не существует, так как нет и никакого учения о ноосфере. Более точно можно сказать, что нам предлагается некий проект учения о ноосферном гуманизме в виде набора идей, которые автор хотел бы связать при помощи системологии – науки о всеобщей организации. То, что такая связь должна быть установлена при помощи философско-методологического анализа, автору не приходит в голову, так как он не философ, а инженер-системотехник, специалист по теории систем и теории управления. Но, даже не будучи философом, можно понять, что главная проблема состоит не в том, как лучше всё и всех организовать, а в том, как гуманизировать человека и человечество, а значит, и гипотетическую ноосферу – сферу планетарного разума. А для этого совершенно недостаточно ссылаться на учение гуманизма и призывать к всеобщему осознанию гуманистических ценностей. Эти призывы сами по себе не работают. Необходим конкретно-исторический и социологический анализ существующего положения вещей, чтобы понять, что мешает человеку стать человеком и раскрыть свой человеческий потенциал. К сожалению, такой анализ в данной главе отсутствует. Поэтому все призывы и декларации автора повисают в воздухе. Нет у него также попытки более содержательно раскрыть смысл понятия ноосферы. Чем тогда отличается «ноосферный гуманизм» от планетарного гуманизма? И на каких исторических путях будет создаваться этот ноосферный гуманизм? Следует заметить, что И.М. Борзенко не является ни историком, ни социологом, тем не менее, ситуация современного кризиса и глобальных угроз понимается автором в целом правильно. Но что может предложить автор для выхода из кризиса? Призывы к человечеству объединить усилия для достижения «высшей жизнестойкости всех и каждого» как-то не очень убедительны. Это напоминает мудрую мысль, что лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Кто же будет против этого возражать? Но миллионы голодных, бедных и больных вряд ли утешатся этой мыслью. Их больше волнует, как они могут обеспечить себе достойную жизнь в современном мире конкуренции и борьбы, не имея ни работы, ни средств к существованию. Как защитить себя от жестокости и несправедливости? Ответ И.М. Борзенко известен: нужна всеобщая гуманизация и тотальная организация на основе принципов системологии. Не совсем понятно, правда, кто и какими методами будет всем этим заниматься. Но это, как говорится, частности. В утопии главное – основная идея. И красивое, привлекательное название: ноосферный гуманизм. Понимаю, что Игорь Михайлович Борзенко, скончавшийся в 2003 году, не может мне ответить, но это не отменяет моего права критически отнестись к его идеям.

 Следует подчеркнуть, что дело здесь не в моем личном отношении к автору, а в том достаточно широко распространенном типе мышления, которое можно назвать инженерно-технократическим. Инженеры и ученые, профессионально занятые разработкой методов управления и автоматического регулирования сложных систем, часто склонны переоценивать силу этих методов, перенося их на социальные процессы. Можно разработать систему управления единой энергетической системой или сложным процессом производства, но нельзя разработать систему управления человеком, обществом, культурой – именно в силу их спонтанной, творческой природы, в силу свободы человеческого разума и воли. Система, построенная на точных математических алгоритмах и моделях, здесь просто не будет работать. В основе жизни и эволюции лежит самоорганизация, а не внешнее управление. Именно самоорганизация обеспечивает устойчивое развитие сложных систем при достаточно благоприятных условиях внешней среды. Стремление полностью взять под контроль человеческий разум и человеческое поведение не только нереально, но негуманно, независимо от поставленных целей. Точно так же невозможно создать систему управления биосферой или, тем более, ноосферой – не только ввиду невероятной сложности этих процессов, но и в силу их спонтанного, творческого характера. Их можно изучать, в чем-то корректировать, но охватить тотальной системой управления и контроля невозможно. В этом заключается принципиальная ошибка инженерно-технократического подходя к естественным и социальным процессам. И соединить этот подход с гуманизмом невозможно.

 Многие крупные писатели и философы ХХ века с тревогой писали о растущей дегуманизации человека и общества. И для этого были весьма серьезные основания. В начале XXI века можно сказать, что острота этой проблемы ничуть не стала меньше – скорее, она лишь возросла в планетарном масштабе. В этой ситуации попытки гуманистов и всех мыслящих людей найти выход из глубокого антропологического кризиса приобретают особую важность. Главное – не впасть в очередную иллюзию, не выдавать желаемое за действительное и не пытаться строить несбыточные утопические проекты. А это требует не только высокой сознательности и ответственности, но и компетентности. Увы, последнего часто не хватает нашим гуманистам. Отсюда нередко рождаются непродуманные идеи и предложения, не имеющие ничего общего ни с наукой, ни с реальным гуманизмом – вроде идеи перестройки биосферы в ноосферу или тотальной организации всего человечества на основе принципов системологии. Такие идеи способны скомпрометировать гуманизм в глазах серьезных ученых и широкой общественности.

 Возможна ли гуманистическая перестройка человеческого сознания в масштабах планеты, покажет ход истории. Никаких гарантий здесь нет, но любые усилия в этом направлении, безусловно, послужат благу человечества.

1. Борзенко И.М., Кувакин В.А., Кудишина А.А. Человечность человека. Основы современного гуманизма. – М.: РГО, 2005.
2. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. – М.: Айрис-пресс, 2013.
3. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. – М: Прогресс, 1965.
4. Кудишина А.А. Гуманизм – феномен современной культуры. М.: Академический Проект, 2005.
5. Борзенко И.М. Ноосферный гуманизм. М.: Академический проект. 2015.

22. 09. 1917 г.