Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Заключение

Данный в этой книге анализ современного гуманизма как исключительно многомерной, динамичной и открытой культурной парадигмы, его ближайших историко-культурных и философских корней, наглядно демонстрирует, что гуманизм – это естественный и правомерный продукт развития мировой, в том числе и отечественной культуры. Он является результатом общечеловеческого, прежде всего, нравственного – религиозного и светского – опыта, обладающего естественно присущим ему многообразием, объективным релятивизмом, открытостью для анализа, подтверждения, опровержения и дальнейшей проверки в самом процессе жизни человека и человечества. Гуманизм методологичен, инструментален, он предстоит человеку как свободному – и, следовательно, ответственному, вменяемому – существу как предложение и возможность, а не как спасение и окончательная истина. И потому, будучи принятым и адаптированным внутренним миром личности, он становится реалистическим и рациональным проектом жизни, способным быть применённым к невероятно мозаичным условиям современной действительности, в том числе и российской, особенно нестабильной и драматичной.

Гуманизм говорит, что пришло время отказаться от нигилизма и догматизма в оценке явлений духовной культуры, столь свойственных для русской общественно-философской мысли, на что указывали и С.Л. Франк в своей работе «Крушение кумиров», и Н.А. Бердяев в «Русской идее». С великой тревогой за судьбу России он писал: «Русские не скептики, они догматики, у них всё приобретает религиозный характер… В России всё расценивалось по категориям ортодоксии и ереси».[1] Если ещё недавно, в 70–80-е гг., в России «ортодоксами» были атеисты, а «еретиками» верующие, то сейчас «к ереси отнесена сама секулярность».[2]

Сегодня нам необходимо признать, что на постпостмодернистской стадии истории кризисные явления культуры невозможно разрешить, возвращаясь назад к новому средневековью, в прежнее «клерикальное болото» (В. Гинзбург).[3] Столь же неэффективно решение проблем социального и культурного прогресса России на путях усиления власти бюрократии и технократии (менеджеризма). И уж тем более не хотелось бы видеть, как процесс реставрации тоталитарного режима, отступления от завоеваний демократии, свобод и прав человека (тем более от столь хрупких и скромных) заходит за те пределы, когда новый разбег превратится в изматывающий для страны марафон.

В современной России мы вновь являемся свидетелями того, что наиболее устойчивым к потрясениям является научное мировоззрение.[4] Ярким тому подтверждением является активная защита гуманизма, разума, демократии и науки Нобелевским лауреатом В.Л. Гинзбургом. Не менее яркими и героическими были последние годы творчества замечательного ученого-гуманиста России, Н.Н. Моисеева, который в своих трудах последних десяти лет подчеркивал глобальное культуросохраняющее и культуротворящее значение гуманизма. Обращая внимание на кризисные явления в современном мире, он писал: «Развитие планетарных событий может иметь несколько сценариев. Но наиболее вероятный, я назвал бы его антигуманистическим, почти очевиден… Гуманистическая реформация представляется мне единственной альтернативой надвигающемуся кризису. Она означает достижение нового гуманистического уровня антропоцентризма, цель которого – достойное самосохранение человека. Но сохранение не только человека, но и биосферы, т.е. сферы существования и развития жизни»[5] Многие выдающиеся умы современности связывали свои надежды на будущее именно с гуманизмом. Так, Н.Н. Моисеев писал: «Гуманистическая позиция европейской культуры сыграла важную роль в мировой истории – истории человечества, – и она, быть может, окажется тем фундаментом, на котором будет построено его будущее. Сквозь ретроспективу тысячелетий нельзя не увидеть то влияние на мировую историю, которое оказал поток идей и мироощущений, возникший ещё в античной Греции. Где-то в глубине столетий до нашей эры родилось удивительное мировосприятие, которому не только суждено было выжить в окружении великих цивилизаций древности, но и пережить эти культуры. Не только пережить, но и сделаться источником того гуманного рационализма, плоды которого мы пожинаем и который, как я надеюсь, позволит людям найти проход между Сциллой и Харибдой современного мира – трудностями, порождёнными техническим прогрессом, необходимостью его дальнейшего развития, и опасностями, связанными с этим».[6] Эти надежды имеют реальные, можно сказать, фундаментальные основания, поскольку по большому счету весь ход истории человечества – это и есть трудный, но в большей мере прекрасный и героический прогресс человечности.

Наиболее эффективной мировоззренческой платформой, общей почвой в диалоге о настоящем и будущем России, о её гражданине и её культуре, мировоззрением, на почве которого могут быть выработаны оптимальные стратегии исторического развития нашей страны, может быть гуманизм, поскольку именно ему присуще стремление понять жизнь во всей её полноте. В нём изначально заложена воля к гражданскому согласию и компромиссу, желание принять человека таким, каков он есть, и на этой основе – предложить проект созидания человечных общественных отношений, человечного общества. Гуманизм, как об этом не раз было сказано, – это не только идея, мировоззрение. Это культурный феномен, одним из выражений которого являются его практические, социальные воплощения. Данное обстоятельство находит свое отражение и в гуманизме как теории, всегда стремящейся быть рефлексивной, критичной и самокритичной. Эта рефлексивность и критичность обнимает не только его собственные методологические и содержательные утверждения, но и воплощения своих мировоззренческих установок в формах образа жизни и различных социальных практик. Это выливается и в создание соответствующих образовательных программ, и в создание гуманистических обществ, и в стремление повлиять на политические движения, так или иначе ориентирующиеся на ценности гуманизма.

Усиление интереса к гуманизму происходит, как правило, в переломные, кризисные моменты жизни человечества, когда обнаруживаются скрытые до поры до времени новые возможности развития, новые идеалы и ценности. А. Тойнби в книге «Цивилизация перед судом истории» определял кризис как некоторый переломный момент, в котором «разворачивается некий целенаправленный процесс, божественный план, по которому знание, полученное через страдание… в результате становится высшим средством прогресса».[7] Таким выстраданным знанием и является гуманизм, культурно-историческая судьба которого отмечена в России печатью трагизма.[8] Кризисными и напряженными в истории России стали и ХХ в., и начавшееся XXI столетие. Некоторые исследователи отечественной истории и культуры сравнивают начало ХХ в. с началом века XXI, отмечая в них сходство негативных явлений. Отличие, однако, состоит в том, что, если в начале ХХ в. в русской экзистенциальной философии, как одном из ярчайших выражений духа эпохи, гуманизм воспринимался как кризисное явление, то в начале XXI столетия в научно-философском и образовательном сообществе с гуманизмом, религиозным и/или светским, связаны надежды на торжество разума и победу принципов толерантности, законности и солидарности человечества. «Гуманизм предлагает обществу программу самоорганизации на основе принципов свободы и справедливости, законности и социального согласия, терпимости к индивидуальным различиям в мышлении и образе жизни людей. Он учит диалогу и компромиссам, гражданскому миру и консолидации».[9] Различия в ситуациях говорят о том, что сегодня у нас есть больше оснований верить в преодоление сегодняшних трудностей с меньшими потерями и в более короткие сроки.

Как было показано в настоящем исследовании, современный гуманизм воспринял и органично усвоил критику со стороны экзистенциализма, в результате чего существенно обогатил свою концепцию личности, технологии межличностного общения и самосовершенствования, этику, аксиологию и антропологию. Гуманистическое сознание и психология с полной серьёзностью впитали в себя те открытия, которые были сделаны этой философской традицией в области человеческого внутреннего мира. Они учли и ту критику негативных сторон модерна, на которую обратили внимание постмодернисты, оказавшиеся не в состоянии высвободиться из-под груза своих собственных прозрений, столь болезненно и обречённо выраженных.

Исследование новейших форм гуманизма в России и мире говорит о том, что идейные ресурсы гуманизма неисчерпаемы и могут достойно послужить как российскому обществу, так и человечеству в целом, поскольку «гуманизм стоит выше партийных и идеологических разногласий, религиозных и сословных предрассудков… Его идеалы обращены в равной степени ко всем гражданам страны, что и делает их равно приемлемыми для всех, кто, отстаивая свою честь и гражданское достоинство, не посягает на честь и достоинство других людей».[10] В цитируемом документе справедливо говорится о том, что гуманизм представляет собой единственную в истории культуры мировоззренческую систему, воздающую должное как частным, так и коллективным интересам.[11]

Современный гуманизм отвечает потребностям в решении не только личных и социальных проблем того или иного общества, но и тем глобальным вызовам, с которыми столкнулось человечество на пороге третьего тысячелетия. «К современным тенденциям развития гуманистической мысли, несомненно, можно отнести внимание учёных, общественных деятелей, всех здравомыслящих людей к судьбам развития человечества в глобальном масштабе».[12] Столь же адекватен основополагающим потребностям человечества планетарный аспект гуманизма, что стало очевидным в условиях сформировавшегося мирового сообщества. Планетарный гуманизм представляется реальной интеллектуальной и нравственной основой для решения глобальных проблем человечества, для выживания человека в ситуации экологической и термоядерной угрозы. Глобальный масштаб гуманистических проектов не состоит в утверждении одномерного цивилизационного стандарта. Он направлен на сохранение, а не на разрушение национального и культурного разнообразия, что вполне соответствует духу гуманизма с его идеей приятия жизни во всём её многообразии.

Темпы изменений условий и качества человеческого существования детерминируют не только прогресс в определенных областях жизни. Они составляют общую предпосылку уровня экзистенциального кризиса человека в наше время. Достаточно указать в этой связи на возрастание техногенных и экогенных рисков, на риски высоких биотехнологий, на далеко не ясные последствия экспериментов с человеческим телом и т.д.

Гуманизм как апелляция к здравому смыслу и любви к жизни необходим для выживания человека как вида. Он служил и продолжает верно служить ценностной основой человеческой культуры. Гуманизм предлагает свою систему ценностей всему человечеству, всем направлениям научной мысли. Он релевантен в отношении всех видов человеческой деятельности, ратующих за сохранение и развитие всех видов материальной и духовной культуры человечества, в том числе экологической и ноосферной. Говоря словами К. Ламонта, гуманизм – это достаточно высокая и широкая концепция для того, чтобы любой человек мог опираться на неё; это естественная и безыскусная верность основным интересам всего человечества, включая самые прекрасные, самые благородные и самые заветные его мечты и замыслы.[13]

Фундаментальная, принадлежащая к первичным, роль гуманизма в будущей жизни человечества определяется тем, что гуманизм опирается на гуманность как на антропологическую черту Homosapiens. Но это, скорее всего, будет означать и бурное распространение гуманности как рефлексии над ней, т.е. как гуманизма, если действительно «гуманизм – это зрячая гуманность» (А. Круглов). Но даже и в этом случае главное, что хочется подчеркнуть, это принципиальная вторичность гуманизма, поскольку для гуманизма, насколько он остается адекватно воспринимаемым и практикуемым, очевидна первичность человека, человечества и его естественной гуманности. Гуманизм как идея и мировоззрение принципиально предикативен. Даже гуманизм как образ жизни в своем общем, «сухом» социологическом остатке не более чем некоторые общие установки, наполненные всякий раз уникальностью его субъекта и всей конкретикой контекста.

Это означает, что гуманизм как мировоззрение не владеет правами на обладание абсолютной истиной и абсолютной гарантией спасения и счастья, а предлагает эффективные, на наш взгляд, средства от перфекционизма, догматизации и многих других болезней человечества, наступающих тогда, когда его расслабляет культура «хлеба и зрелищ», а нежданные благоприятные обстоятельства ввергают в беспечность и слишком высоко возносят над реальностью. И это ещё одно свидетельство (неабсолютного) реализма гуманизма, его осмотрительности, его памятливости о том, что именно в моменты и состояния успехов или прорывов человеку и обществу нужно особенно внимательно смотреть в «заднее стекло». Ведь гнездящиеся в людях потенции зла, насилия, агрессии и деструктивности способны в любой момент восстать и с беспощадной мощью обрушиться не только на нас, их носителей, но и на всё живое, на саму нашу Землю – колыбель жизни.

И всё-таки хочется закончить на оптимистической ноте. Потому что человек жив, прежде всего, тем, что есть позитивного и утверждающего в нём и в мире, что движет вперёд и вверх как человека, так и Вселенную, ту удивительную реальность, которая возникла по невероятно малой вероятности, дав каждому из нас невероятно уникальный шанс шагнуть в этот мир и испытать вместе с ним Существование, Процесс и Свершения как великое и захватывающее приключение.


--------------------------------------------------------------------------------

[1] Бердяев Н.А. Русская идея, с. 35.
[2] Иванова И.И. Безрелигиозная нравственность как ересь // Религия и нравственность в секулярном мире, с. 41.
[3] Гинзбург В.Л. Россия не должна скатываться в клерикальное болото // Здравый смысл. 2002/2003, № 1 (26), с. 4.
[4] Примером мужества, оптимизма и стойкости научного мировоззрения в эпоху исторической смуты являются работы В.И. Вернадского в первые годы «диктатуры пролетариата». В 1918 г. он писал: «В изменчивом бурном потоке переживаемой нами мировой катастрофы, где, как щепка, несётся человек и где рушились и пошатнулись вековые и новые устои, наш устой – научная деятельность – остался нетронутым. Пошатнулись и требуют пересмотра и изменения из глуби веков подымающиеся выражения задач человеческой деятельности, даваемые религией; пошатнулись и требуют пересмотра и изменения создания новых веков, ещё недавно казавшиеся столь могучими идеалы различных форм социализма и социальных учений, но остались прочными и не сдвинулись с места, выросли и углубились в буре и натиске те цели жизни, какие наука даёт своим служителям. В натисках бури нашей жизни эта точность в научной работы среди крушения и изменения других целей жизни заставляет всех, кто стал в ряды научных работников, крепче, смелее и решительнее идти по выбранному ими пути искания научной истины – как по пути, оправданному жизнью». (В.И. Вернадский о научном творчестве и моральных ценностях // Здравый смысл. 2005, № 2 (35), с. 29–30)
[5] Моисеев Н.Н. Гуманизм – заслон против надвигающегося средневековья // Здравый смысл. 1997, № 1 (5), с. 18–19.
[6] Моисеев Н.Н. Возращение к гуманистическим традициям. – Ежегодник Философского общества СССР. 1989–1990. – М.: «Наука», 1990, с. 25–26.
[7] Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. – М., 1996, с. 27.
[8] Подробнее об этом см. Гивишвили Г.В. Феномен гуманизма, с. 359–394.
[9] Кувакин В. А. Гуманизм – основа гражданского согласия и прогресса России // Здравый смысл. 2002, № 2 (23), с. 48
[10] Единая Россия – единая российская нация. Открытое письмо Президенту российской Федерации, Федеральному собранию и Правительству Российской федерации // Здравый смысл. 2001/2002, № 1 (22), с. 17.
[11] Там же, с. 17.
[12] Разин А. В. Гуманизм как идея и нормативный принцип // Возможность невозможного: планетарный гуманизм для России и мира, с. 145.
[13] Ламонт К. Иллюзия бессмертия, с. 269.