Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Эвтаназия и проблема самоубийства

 

Эвтаназия и проблема самоубийства

Смертельно больные люди, испытывающие тяжкие страдания, должны иметь право отказаться от лечения. Тем самым реализуется суверенное и неотчуждаемое право человека на жизнь и достойную смерть. Им должно быть предоставлено право умереть как свободным и разумным существам. В некоторых случаях они имеют право на получение средств для ускорения смерти, если они сами потребуют этого. Таково право на активную эвтаназию или самоубийство, которое является частью общего и фундаментального права человека на свободную, достойную жизнь и свободу умереть осмысленно, мужественно и достойно.

 Однако право на смерть и реализация этого права далеко не одно и то же. И светский гуманист занимает по этому вопросу определенную позицию.

Проблема самоубийства одна из вечных философских, моральных и юридических проблем. Но прежде всего она экзистенциальная, [307] жизненная проблема, которая приходит или может возникнуть перед нами не из книжки, а из жизни.

Большинство нравственных и религиозных учений рассматривают самоубийство как безусловное зло, не имеющее никаких оправданий. В некоторых законодательствах попытка самоубийства считается преступлением, и уголовно наказуема. Согласно теистической морали, только Бог является высшей инстанцией в вопросах жизни и смерти личности и только ему решать, должны ли мы умереть или продолжать жить. Иногда в этой связи приводятся аргументы против вмешательства медицины: она должна самоустраниться, поскольку препятствует воле Бога. Это, безусловно, антигуманный аргумент.

Однако в некоторых учениях самоубийство возводится в ранг добродетели, а такие философы как Сократ и Шопенгауэр считали допустимым самоубийство как акт, совершаемый на основе продуманного свободного выбора.

Но если право на самоубийство проблематично, то тем более спорна реализация этого права. Если жизнь — это нечто единственное и самое дорогое для нас, тем более если мы не верим в бессмертие, то по мере всех наших возможностей и сил мы должны достойно длить ее, избегая опасности, риска, угрозы для жизни и тем более самоубийства, которое кажется абсурдным в своей абсолютной угрозе самому драгоценному для нас — жизни с присущей ей разумом, свободой, достоинством и многим другим, что делает ее столь удивительной, интересной и неповторимо щедрой.

Я полагаю, что самоубийство связано с пограничной ситуацией, когда здравый смысл, логика и многие другие фундаментальные качества человека начинают давать сбой под напором внутренних и внешних деструктивных факторов. В этом смысле человек как бы прекращается, умирает или гибнет в момент принятия решения о самоубийстве и приведения этого решения к исполнению. Самоубийство свидетельствует не о его оправданности, а о том, что произошла какая-то ошибка и что мы несем за это определенную ответственность.

Жизнь человека принадлежит ему. Но в той мере, в какой он инкорпорирован, вовлечен в область взаимоотношений с обществом, природой и другими субстанциальными реальностями его жизнь является относительной реальностью и потому самоубийство является не только актом самооскорбления и самопредательства, но и дезертирством, недостатком свободного и разумного человека, нарушением неких экзистенциальных и моральных обязательств не только перед родными, близкими и обществом, но и перед природой, а для верующих и перед Богом. Мы никогда не можем исключить, что кто-то любит нас, [308] что мы кому-то нужны и дороги для кого-то. Самоубийство — это всегда горе, и потому его необходимо избегать.

Вместе с тем мы не должны забывать, что к самоубийству приводят некоторые психические заболевания, когда человек не в состоянии найти разумный выход из положения и преодолеть недуг. В этом случае можно сказать, что это скорее смерть как результат болезни, а не самоубийство в точном смысле этого слова.

Более сложные случаи реализации права личности на самоубийство связаны с ситуацией, когда оно становится единственным способом самоутверждения, защитой своего достоинства, свободы и самого себя, или когда человек стремится тем самым избежать невыносимых пыток и оскорблений, будучи уверен в том, что его ожидает смерть. Такие случаи имели место в концентрационных лагерях фашизма и сталинизма, и у нас нет каких-либо серьезных этических оснований осуждать акты самоубийства, совершенные в этих исключительных условиях, поскольку невозможно исключить, что решающим мотивом самоубийства здесь могло быть нежелание допустить абсолютной власти зла над своей жизнью.

Дискуссионной является такая форма самоубийства как активная и пассивная эвтаназия («легкая смерть»). Некоторые врачи, юристы, ученые считают, что эвтаназия допустима и, возможно, этически оправдана только в тех случаях, если пациент прибегает к ней в ситуации, когда в результате смертельной болезни или несчастного случая его жизнь обречена, сам он испытывает невыносимую боль и страдание, находится при этом в здравом уме, компетентен и осведомлен о своем состоянии и его выбор доброволен. Пассивная эвтаназия означает прекращение использования для сохранения жизни больного поддерживающих ее средств, если он не хочет их применять. Активная эвтаназия — это не просто прекращение лечения, но и ускорение смерти больного по его требованию. Принимаемые здесь решения — исключительно сложный процесс, вовлекающий в себя массу юридических, моральных и социальных проблем. «...К праву эвтаназии нужно относиться с уважением и в то же время со всеми мерами предосторожности... она должна основываться на информированном согласии, решение о ней не должно приниматься в спешке или по принуждению. Оно должно быть продуманным и приниматься после некоторого промежутка времени»  (Куртц П. Запретный плод. С.207.).

Нельзя не игнорировать в этих случаях и таких аспектов, как возможность создания новых лекарств, которые могут неожиданно открыть перспективу излечения пациента, нежелание врача давать согласие на эвтаназию по моральным или религиозным соображениям, либо [309] из-за страха быть осужденным коллегами или обществом, нежелание врачей обретать статус убийц, или подрывать в себе волю и упорство в лечении больного.

Не менее сложные дилеммы возникают и у близких умирающего человека. Всегда существует опасность, что под видом эвтаназии будет осуществлено, скажем, элементарное убийство из-за наследства или, напротив, родные будут до конца жизни осуждать себя за помощь человеку в его желании умереть.

Таким образом, решения, принимаемые в связи с эвтаназией, бывают исключительно трудными. Поэтому они должны быть разумными, тщательно взвешенными и ответственными, конфиденциальными и не нарушающими законодательство, которое в различных странах различным образом регулирует весь этот комплекс вопросов. Например, в Нидерландах существуют санитары и врачи, которые по требованию умирающего пациента помогают ему покончить со своей жизнью, тогда как в законодательствах других стран это явление никак не отражено, а его обсуждение фактически находится под запретом. Между тем, эвтаназия как этическая и медицинская проблема существует издревле. В прошлом врачи, как правило, сами принимали и осуществляли свое решение. Все эти случаи латентной и тихой эвтаназии проходили без публичного обсуждения, огласки и контроля. В демократических обществах она с необходимостью стала обсуждаться, углубляя тем самым общественное самосознание, ответственность людей перед лицом жизни и смерти.