Российское гуманистическое общество

(Вместо заключения)

Чтобы вознестись, нужно потерять почву под ногами. Конечно, «диалектика» тут не поможет, как и стремление к «вечности», которую мы будто бы нащупываем «умным сознанием» под переменным временем. Нам нечего бояться изменчивости: самый опасный враг наш – это «самоочевидные истины», которые порождают одновременно самонадеянность и рабство у истин бытия.

Труднее всего человеку, который должен идти, сам не зная куда, не зная зачем. По-видимому, такого требования нельзя совсем и предъявлять человеку. Но ведь тут речь и не идет о требовании. Никто не добивается, чтобы все люди пренебрегали очевидностью. Пожалуй, даже наоборот, все всегда должны считаться с очевидностью. Но кое-кто, кое-когда может и не считаться, и даже не считается. И тогда начинает казаться, что вечность есть только неподвижный и омертвевший образ времени, что имеющее начало не имеет конца, что время – способ моей динамики, моей жизни, что это мое время.

Выпадение из вечности, из всеединства (поскольку оно вообще возможно) означает возникновение «земной» временности как постоянного вытеснения одного другим, рождения и развития одного, приходящего на смену и гибели другого. Существование оказалось поставленным под вопрос самим развитием как замещением одного – другим. В качестве внешнего отношения между элементами бытия сущность земного времени есть именно борьба за существование, вознесение одного к свету бытия за счет погружения другого в темную ночь небытия или неизвестно куда. Рождение за счет смерти, – в чем и состоит содержание изменчивости, возникновения и уничтожения, зыбкости и неустойчивости – было отнесено к «потоку» времени, как если бы оно было виновно во всем происходящем. Но именно с образом времени связано все, что соответствует ожиданиям, надеждам, мечтам, стремлениям, беспокойству, заботам, хлопотливости.
Беспокойство, ненасытность, неудовлетворенность…

Но можно предположить, что непостижимое постигается через постижение его непостижимости, а неизвестность – посредством выхода в адекватное ей, альтернативное известному, пространственно-временному состоянию существования. Нужно действительно знать, чтобы можно было сказать: «Я знаю, что я ничего не знаю». Но это особого рода знание, оно предполагает определенную, в том числе и незнаниевую технику и дисциплину. Философия есть гигиеническое, терапевтическое и профессиональное занятие незнанием, в том числе и самой неизвестностью.

Все трудности для человека состоят в том, что интуитивно он сознает свои скрытые ресурсы, но не отваживается воспользоваться ими. По жизни он находится в положении между знанием и незнанием, разумом и глупостью, просвещенностью и невежеством. Однако люди сейчас более чем когда бы то ни было нуждаются в обучении неизвестному, неизведанному должным образом. То есть мы изведываем все, но по большей части мы не соображаем, что происходит с нами и что происходит вокруг нас. Мы больше барахтаемся в жизни, чем делаем что-то осмысленное и целесообразное.

Зачем знать, зачем опознавать? – слышу я запоздалый вопрос. Чтобы жить в просвете знания, а не в сумерках заблуждений, иллюзий и предрассудков. Таков мой ответ.

Нам нужно всерьез адаптироваться к неизвестности, в том числе к новым идеям и новым ситуациям, ставящим нас, людей, как перед необходимостью достигать достойных условий повседневного существования, так и перед лицом неизвестности, перед лицом нашего личного рождения, становления, жизни и смерти.

Но сомнения быть не может: в обетованную землю идет и приходит лишь тот, кто не знает, куда идет, но кто себе на уме, т.е. тот, кто научился и продолжает учиться, кто готовит себя и кто умеет жить в неизвестности, в ничто, в бытии, и в самом себе (с самим собой), т.е. в четырех действительностях единого мира.

* * *

…Как если бы ты посетил этот мир, будучи на странном парке аттракционов. Да, был и есть этот «аттракцион». На нем написано слово «мир». Какое-то существо (пенсионер, видимо) сидит у входа и отрывает корешки билетов у чрезвычайно редких посетителей этого аттракциона. Хотя их в этом «парке чудес, культуры и отдыха» бесчисленные миллиарды. И как посетитель парка ты там ничем не отличаешься от других. Но ты купил билетик. Пенсионер оторвал корешок. Ты попал на аттракцион. Ты… родился!

…Как если бы только тебе как одному из миллиардов здесь неизвестных, не родившихся, но тогда и там ничем не отличавшихся от тебя, выпал шанс быть заброшенным из другого края Вселенной и посмотреть, как здесь живется, как здесь будет житься тебе. На деле, скорее всего, этот единственный шанс – подобен броску, прорыву и выбросу из неизвестности в бытие. И все в этом мире, порой кажущемся обыденным, упертым и упорствующим, массовидным и однообразным, буквально все – и этот выброс, и ты, и мир, и все малое и большое в нем – уникально, по-своему прекрасно и драматично. И все это реализация невозможного, какая-то естественная до рези в глазах явленная тайна жизни, существования. И, если присмотреться, здесь же, в это тотальное существование, вплетаются действительности небытия и неизвестности, делая мир еще более удивительным, буквально захватывающим воображение.

* * *

В связи с неизвестностью мы много говорили о страхе и любопытстве как связанных с нею состояниях. Но давайте сделаем еще шаг вперед и признаем, что и то, и другое суть скорее симптомы, даже предвестники неизвестности, каковым бывает порыв ветра перед грозовым шквалом или только первые капли перед ливнем, а не ее очевидное и непосредственное присутствие. Если допустить это, то тогда следует учесть эти состояния и далее преодолеть их на пути Контакта. Нужно, следовательно, встать «по ту сторону» притяжения и отталкивания, ужаса и любопытства, убрать их или перешагнуть этот рубеж, теперь уже барьер между человеком и неизвестностью. Это аналогично ситуации в отношениях между человеком и природой. Добро или зло природа? Вопрос этот ошибочен в своей основе, так как мы спрашиваем о чем-то таком, что заведомо глубже и первичнее добра и зла. Известный миф об Адаме и Еве говорит о том, что они не ведали ни добра, ни зла, ни стыда, ни греха, пребывая в «блаженном неведении». Пока их не соблазнил змей плодами с древа познания добра и зла.

Так начинать ли нам путь опознания неизвестности с вкушения «запретного плода», т.е. соблазняться вторичным уровнем отношений и идти окольными путями? Разомкнуться, научиться открытости – это, в том числе, научиться творческим, конструктивным образом достигать тех уровней мира, где его метафизичность позволяет нам увидеть «корни вещей», истоки как нечеловеческих, так и человеческих действительностей. Но если это просто – взять стакан и заглянуть ему на дно, то как заглянуть за первоначала себя, как увидеть «днища» субстанциальных действительностей?

Опознать неизвестность – это, может быть, один из способов обрести возможность невозможного, т.е. нечто такое, что предположить и помыслить невозможно. Но, с «другой», мёбиусовой стороны, ведь мы как познающие существа и живем через невозможное. Как все, оказывается, банально. Только как нам быть с загадкой этой односторонней плоскости: вот она, в наших руках, мы видим всю ее, водим по ней пальцем, а понять ничего не можем. Так и в каждый момент нашей жизни мы живем «по знанию» самую малость. Остальное – по неведению. Но сегодня это все «остальное» все-таки – поверхность, скольжение.

Если мы когда-нибудь научимся жить в неизвестности как воистину люди, то не будет ли это равносильно успешно проведенной операции против идолизации и обоготворения очередной победы человека, каждая из которых грозит превратиться в его поражение?

Жить в неизвестности – это может означать: быть одновременно естественно открытым и изощренно осмотрительным, мастерски владеть искусством соединения оптимизма, трагизма, мужества, заботы и любви, общения и одиночества, конечного и бесконечного, личного и общего. Это искусство владения собой и транссубстанциальными коммуникациями, звездным общением с другими вселенскими ценностями бытия, ничто и неизвестности. Это, наконец, искусство овладения жизнью и смертью, возможностью встать по другую их сторону, возможностью радикального выхода из этой тревожной и хрупкой, в итоге мучительной и оскорбительной альтернативы. «И человек идет к неизвестному, гонимый не праздным любопытством; он ищет Абсолют, то, что имеет бытие в себе самом, что вечно, непроизводно, совершенно и бесконечно. В неизвестном человек ищет того, что прочно, надежно, самодостаточно – он ищет Дом»[1].

* * *

Жить, взаимодействовать и творить как четвертой, вырастающей из мира действительности, – это естественный удел и дело человека. Его вертикаль – наше Я – уже заявляет Вселенной о своей человечности и готовности к субстанциальному сотворчеству со всеми действительностями мира.
Осталось сделать совсем немного. Ничто, скорее всего, мы уже знаем, поскольку его и в нем знать-то нечего, т.е. ничто и в ничто и есть ничто. (Хотя обживание ничто – вопрос открытый.) Бытие, судя по всему, уже исчерпывается нами в знании и технологии. Каких-нибудь лет 100 или 200 – и мы уже в конце пути к бытию.

Неизвестность – это опознание всевозможного.

Так что осталось пройти два пути: один – к неизвестности, другой – к человеку. Скорее всего, помимо других мы движемся сразу по двум этим путям. К себе и к земле обетованной.
Ну что же, вглубь, вверх и вперед! А там видно будет.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Ермичев А.А. Особенности русской истории философии / Ермичев А.А. О философии в России: Исследования, полемика, заметки. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998, с. 13.