Российское гуманистическое общество

www.humanism.ru

Научные публикации Центра исследований

Человек как ценность

 

Проблема ценностей превратилась сегодня в маргинальную, поскольку и ценность человека и ценности вообще все меньше и меньше занимают современного человека, не говоря уже о таких имперсональных монстрах, как СМИ, бюрократия, корпорации и политические технологи. И, тем не менее, нельзя терять надежду на то, что естественный инстинкт выживания, в который и встроена способность выбирать и оценивать, так или иначе, вернет нас от удовлетворения наркообразных потребностей, формируемых, разжигаемых и эксплуатируемым стихией рынка, к культивированию и творчеству ценностей. Ценностей жизнеутверждающих и фундаментальных, которые не надо выдумывать, поскольку они изначально даны Homo sapiens, подобно тому, как ему дана жизнь и животный мир, планета Земля и звезды, сама Вселенная. Вопрос о ценностях кажется старомодным. Но, по существу, он просто вековечен, как и человеческая цивилизация.
Предваряя то, о чем будет сказано ниже, отмечу специфику мировоззренческой позиции, с которой рассматривается тема ценностей, в частности, ценности человека. Эта позиция, которую условно можно назвать натуралистическим гуманизмом, в который встроены определенные экзистенциальные мотивы и установки. Натурализм в данном случае означает признание всеобъемлющей реальности, которая может быть названо миром или природой, точнее естественным. Все, что есть – естественно. Естественно и противоестественное или трансцендентное. Но с точки зрения натурализма их реальность признается лишь в том смысле, что они – не более чем фантомы человеческого сознания, фантазии и воображения и потому лишены всякой субстанциальности, хотя и могут различным образом объективироваться в человеческом мире. Иначе говоря, у этих артефактов отсутствует объективность содержания, хотя их формы могут быть весьма массивными и даже тотальными. Достаточно указать на массивность церквей мировых религий, исторических проявлений тоталитаризма или антиутопий. В свою очередь мир или естественное – это бесконечная и открытая плюральность фундаментальных реальностей, точнее действительностей: неизвестности, небытия, бытия, общества и человека. Подробнее об этом сказано в моей книге «Твой рай и ад» (СПб. – М., 1988), к которой я и отсылаю читателя.
Ценности как процессы и результаты конституирования, взаимодействия, выбора, предпочтения и оценки возникают вместе с возникновением жизни на Земле. И потому генетически они также естественны, как и все остальное в этом мире. В самом общем смысле, ценность возникает тогда, когда некое живое существо (вещество) проявляет способность конституировать ситуацию выбора, когда оно выбирает или оказывает предпочтение определенному объекту, процессу, состоянию, действию или явлению. Скажем, когда растение тянется к свету, оно уже выбирает его как ценность, проявляя при этом упорство и активность. Это тем более очевидно в животном мире. А те, кто любит кошек, хорошо знают, как разборчивы эти существа и как трудно им бывает угодить. Однако естественность происхождения ценностей начинает уходить в тень, когда мы имеем дело с ценностями человеческой, особенно так называемой духовной культуры. «Вторичность» культуры порождает ценности, которые кажутся произвольными или искусственными. В ней же происходит деформация или гипертрофии некоторых естественных человеческих ценностей. Многие из них превращаются в «троянских коней», способных не просто повредить человеку, но и уничтожить его. Но есть и область откровенных антиценностей – насилие, убийство, власть как подавление или утверждение превосходства, одного человека над другим, наркомания, алкоголизм, табакокурение, осквернение и разрушение среды обитания, жадность, агрессивность, дезинформация…
Поскольку речь пойдет о ценностях человека и его мира, то мы не будем касаться более широкой онтологии ценностей и сфер ее бытования (мир живого), но ограничимся именно ценностью человека, точнее обсуждением феномена человека как ценности. При этом мы будем исходить из гуманистического его понимания. Оно означает признание в качестве аксиомы положения о том, что человек – это скорее ценность, чем что-то внеценностное или антиценность, что позитивное, жизнеутверждающее в человеке исходно и в конечном счете преобладает над его нигилистическими, деструктивными и саморазрушительными началами.

1. Что такое ценность для человека и в мире человека?


Ценность – это особый вид реальности и процесса. Сама по себе она не существует, хотя и связана не только с человеком, но и с миром. Мир полон ценностей – материальных (вещи, деньги, собственность…), художественных (произведения искусства и литературы…), природных (солнечный восход, моря, цветы, ландшафты…), собственно человеческих (смех, красота глаз, мужественный поступок…).
Ценность всегда и одновременно ценность чего-то (кого-то), и ценность для кого-то. Подчеркнем еще раз: ее основой может быть любая субстанциальная реальность в указанном выше смысле, продукты человеческого творчества и содержания сознания или субъективности: предвкушение открытия, свежая питьевая вода, освобождение от рабства, дружеское общение, автомобиль как средство передвижения, образ любимого человека и т.д. Но ценность обязательно антропогенна, поскольку возникает, точнее устанавливается в процессе человеческого осмысления, выбора и действия, в процессе оценки человеком людей, общества, идей, предметов культуры или природы, как и любой другой субстанциальной реальности.
Подчеркнем еще раз, способностью предпочитать одни вещи другим наделены все живые существа, – сама потребность самосохранения вынуждает их чего-то в мире страшиться, к чему-то тянуться. Больше того, животное защищает свое потомство, и, значит, может любить. Однако статус ценностей в животном мире (или для животных) принципиально отличается от ценностей человеческого мира, поскольку в первом случае они конституируются на уровне инстинктов, ощущений, восприятий, но не на уровне мышления. Едва ли в данном случае можно говорить и о моральных или эстетических оценках. (Что не исключает определенных протоморальных и протоэстетических начал у высших животных.) «Полноценные» ценности конституируются существами, способными отдать себе в них отчет, осмыслить их.
С известной долей уверенности можно допустить, что среди всех творений Вселенной только человек в состоянии оценивать природу, результаты своих действий и вместе с тем оказывается способным на самооценку.
Виды ценностей могут быть самыми разными: объективными, виртуальными, несуществующими в природе (мечты, идеалы), фантастическими. Но в любом случае они обретают статус ценностей при потенциальном или наличном существовании человека, т.е. того, кто способен ценить. Алмаз не имеет никакой ценности, если никогда не попадет в руки человека. Автомобиль – не более чем груда железа, если он был брошен угонщиками там, где его никто и никогда не найдет и если о нем все забыли.
Специфический признак существования ценности – значимость. Значимость – это синоним ценности, но только в том случае, если это положительная значимость. Значения могут быть и отрицательными. Ценности бывают материальными и духовными, однако, в любом случае они устанавливаются (т.е. конституируются) человеком, поэтому в них заложена определенная виртуальность, связанная с тем, что сама оценка – это дело разума человека, его вкуса, предпочтений, симпатий, потребностей, целей, идеалов и т.д.
Понятно, что ни разум, ни все остальное, связанное с оценивающими способностями человека, не являются какими-то предметами, а принадлежат области его субъективности, которая передается и ценностям. Однако речь в данном случае идет не о субъективизме, понимаемом как произвол или неуправляемая прихоть, тем более не об эгоизме или корыстности, а о субъективности как области внутреннего мира человека разумного, обладающего сознанием, свободой, совестью и другими чисто человеческими качествами.
Здесь мы подошли к одному весьма важному моменту. Необходимо отличать ценное как просто полезное, выгодное или нужное, как средство к чему-то другому, – от ценности в своем полном и высшем, специфически человеческом смысле слова. В чем это отличие? Ценность-пользу всегда можно измерить и соответственно возместить другой ценностью, но собственно ценность по-своему абсолютна и утрата ее невосполнима; такая ценность – то, что часто называют «бесценным». Грубо говоря, нельзя указать ее цены или денежной стоимости (ведь деньги воплощают идею меры и обмена). Вот то, что имел в виду Оскар Уайльд в своем широко известном афоризме: «циник знает всему цену, но не знает ценностей». Ценности как бы самоценны для человека, ему претит сама мысль использовать их только как средства к достижению своих целей. Это роднит понятие ценности с таким понятием, как святыня (видимо, на заре человечества наиболее значимые ценности человека были неотделимы от религиозных представлений). Подчеркивая исключительный характер какой-либо ценности, мы нередко метафорически употребляем именно этот термин.
Критерий незаменимости, самоценности легко отделяет простую цену от подлинной ценности: все живое и все истинно любимое нами, независимо от своего масштаба, именно незаменимо. Так, полюбившуюся картину или вид из окна никогда не заменят для нас другие, во сто раз более дорогие, признанные или роскошные; любая безделушка, связанная, скажем, с памятью о близком человеке, для нас дороже самой полезной вещи того же назначения; пропавшего котенка нельзя заменить купленным на рынке другим… И уж конечно, согласно знаменитой формуле Иммануила Канта, любой человек может быть для нас целью (самоценностью), а не только средством.
Ценности играют колоссальную, больше того – определяющую роль в жизни людей. Они обладают функциями ориентиров, образуют сложный мир смыслов и символов, составляют основу индивидуальных или коллективных суждений и поступков. В них есть регулятивные и нормативные компоненты.
Область бытования ценностей универсальна и практически безгранична (ведь даже бесконечная Вселенная издревле составляет для нас познавательную, философскую, эстетическую и – для верующих и всякого рода магов – даже сакральную [священную] ценность). Существует множество систем ценностей и видов их классификации.
Различают моральные, научные, эстетические, юридические, философские, религиозные, социальные, политические, экономические, финансовые, экологические и другие ценности. Их разделяют на материальные и духовные, личные и коллективные. Вместе с тем очевидно, что если ценность входит в область коммуникаций, то как минимум ее форма объективируется и материализуется.
В свете гуманистического мировоззрения, главным признаком ценности является наличие в ней благотворных для человека качеств и свойств, возможностей использовать эту ценность во благо человека, или ее способность соединяться с положительными качествами индивида. Благотворным же естественный (т.е. не деформированный идеологизмами) человек считает все то, что способствует земной жизни всякого индивида, облегчению ее условий, наполнению ее радостью. Отсюда вытекает, что лежащая на этом уровне область гуманистических ценностей складывается, во-первых, из того, что признается ценным нашей человечностью, во-вторых, из того, что человечно и позитивно в самом человеке, в-третьих, из того, что признается ценным в виде комбинации наших нейтральных и позитивных качеств. Например, способность к познанию сама по себе нейтральна. Можно познавать и добро, и зло во имя и добра, и зла. Конечно, глупо было бы подходить к неизведанным еще истинам с требованием соответствия нашим ценностям. Но результаты познания только тогда обретают статус подлинной ценности, когда начинают служить целям добра, улучшению жизни человека.
Общей чертой ценностей гуманизма является заключенная в них человечность, все то, что связано с утверждением жизни, положительными качествами людей, с творчеством добра в его многообразных формах.
Гуманистическая аксиология руководствуется шкалой: «человечность – бесчеловечность». Все, соответствующее или не противоречащее человечности становится ценностью гуманистического мировоззрения. Все, что противоречиво в себе и состоит из «смеси» положительного и отрицательного, заслуживает названия псевдо- или квазиценностей и подлежит критической оценке. Все, что бесчеловечно, то не ценность. В результате образуются три области: (1) область ценностей, (2) область псевдоценностей, (3) область антиценностей.
Область ценностей – это вся область человеческого существования. Она простирается как внутри самого человека, так и вне его, даже за пределами его досягаемости: ведь человек гуманный заботится и о том, что будет, когда не станет его самого. Но центральной среди них является ценность человеческой жизни.
Если исходить из позиций натуралистического гуманизм, то тогда человека можно определить как высшую ценность в мире человека. Личность – это исходная ценность, абсолютная по отношению к себе и относительная (одна из многих) в ряду всех остальных. Не осознав и не оценив себя, человек не может познать и по достоинству оценить и все остальное.
Важно обратить внимание на то, что в этом определении имеется оговорка, что, во-первых, человек – высшая ценность в мире человека, и, во-вторых, что он – абсолютная реальность по отношению к самому себе, но относительная в ряду других людей или даже субстанциальных реальностей мира. Разберемся с этим более подробно.

2. Как понимать идею абсолютной ценности человека?


Действительно, первый, самый важный пункт гуманистического определения человека – это идея его абсолютной ценности. Разъяснить ее крайне важно. Тем более, что она вызывает наибольшие возражения со стороны критиков гуманизма.
Есть три различных группы несогласных с этой идеей: первая группа – религиозная, вторая – коммунальная или тоталитарная и третья – экофашистская. Религиозные критики гуманизма говорят, что признавать абсолютной ценностью можно только Бога, творца человека. Если же такой ценностью считать человека, то это будет гордыней, нечестивым самовосхвалением, то есть грехом. Коммунальщики и тоталитаристы настаивают на том, что общество, государство, класс, нация или олицетворяющий их, говорящий от их имени вождь (царь, президент, начальник и т.д.) выше и ценнее отдельной личности, поэтому говорить об абсолютной ценности человека, значит пропагандировать индивидуализм и эгоизм, социальную анархию, беспорядки и т.п. Наконец, экофашисты, появившиеся на общественной сцене относительно недавно, всего несколько десятилетий тому назад, всерьез доказывают, что род людской – это тупиковая и разрушительная ветвь мировой эволюции, природы как высшей ценности бытия. Чтобы спасти Землю, разграбляемую и оскверняемую людьми, нужно стереть с лица планеты эту «плесень», т.е. человека и человечество.
Что можно возразить противникам идеи абсолютной ценности человека? Прежде, нужно уточнить, о какой абсолютности идет речь. Совершенно очевидно, что человек не выше и не ниже природы. Он ее часть, хотя и равноправная и суверенная, и, с точки зрения организации, по-видимому наиболее совершенная.
Человеку присущи такие уникальные качества, как способность к мышлению, накоплению знаний, самосовершенствованию, творчеству – от орудий труда до произведений искусства; есть в нем способность учитывать не только опыт добра и созидания, но и опыт зла и разрушения и т.д. Но и это не делает его абсолютной ценностью мира и в мире, т.е. абсолютным по сравнению с ним или другими основополагающими реальностями.
Речь идет об особого рода абсолютной ценности человека, о его ценности по отношению к самому себе. Такого рода абсолютность означает только одно: жизнь человека, его существование принадлежит ему самому, а сам он принадлежит своей жизни, своему существованию. Это вытекает из самой сущности всех созданий бесконечно богатой и мудрой, саморазвивающейся матери-природы. На самоценность всего живого указывает уже инстинкт его самосохранения. Можно, конечно, сказать, что мы принадлежим природе, своей стране, Богу (если человек в него верит). Но это будет лишь указанием на ту почву, на исток, откуда берет начало человек. В буквальном, точном смысле не только каждый человек, но и всякое одушевленное существо, принадлежит, прежде всего, самому себе. Иначе его существование невозможно.
Принадлежность человека самому себе особенно очевидна ввиду того, что он обладает развитым сознанием и самосознанием, с помощью которых он обнаруживает собственное существование. Растение или микроорганизм, скорее всего, не отдают себе отчета в своем бытии, поскольку у них нет способности к рефлексии. Но и это вовсе не означает, что их существование отделено от них самих. Такой разрыв между сущностью и существованием даже представить себе невозможно.
Но и признание неразрывности существования от того, кто (или что) существует – в нашем случае от человека, – как кажется, еще не основание заявлять о его абсолютной ценности. Почему человек – абсолютная для самого себя ценность? По той самой причине, что человек есть человек. Вот самое точное определение человека (хотя и минимальное по содержанию; это тот редкий случай, когда тавтология уместна). Все остальные определения отражают лишь его отдельные качества, проявления или то общее, что связывает его с человечеством, органическим и животным миром, космосом, наконец. Но чтобы различить абсолютное человека, именно от всех относительных определений, указывающих на относительное в нем, нам и надо отвлечься
Итак, самое существенное в уже возникшем, сотворенном и существующем человеке, его ось и точка отсчета, выражается в утверждении: человек есть человек. Здесь, в этой точке, он абсолютно равен самому себе. Не «человек вообще». Такого никогда не было, нет и не будет. Человек – это всегда лицо, конкретный человек. Именно он живет, можно сказать проживает и одновременно длит и созидает по мере возможностей свою жизнь, потому что она абсолютно неотрывна от него. И ему, только ему жить этой своей жизнью. Человек есть, значит, человек существует. Когда его существование ставится под вопрос: быть мне или нет («быть или не быть?») – это значит ставится вопрос о самом важном, абсолютно важном. Здесь нет никаких средних или переходных точек: человек либо есть, либо его нет. И то, и другое абсолютно. Именно поэтому человек по отношению к самому себе является абсолютной ценностью. Это абсолютная ценность существования или экзистенциальная ценность. Как легко видеть, речь совсем не идет о каком-то противопоставлении жизни и ценности данного человека жизни и ценности других людей, как и существованию и ценности мира или чего бы то ни было. По отношению к другим людям или природе ценность человека относительная, берущаяся всегда в каких-то определенных связях. Она в этих отношениях может быть какой угодно, но только не абсолютной и не нулевой, хотя, разумеется, люди вольно или невольно играют в мире все большую и заметную роль. Если согласиться с таким пониманием абсолютной ценности человека, то тогда, думается, главные возражения против гуманистической трактовки личности отпадают сами собой. Но натуралистический гуманизм идет дальше и утверждает, что в себе и для себя все в мире имеет абсолютную ценность. Каждая букашка или растение, каждая звезда или галактика уникальны и, сознают они это или нет, все они, как и все в мире, стремятся к тому, чтобы быть, к самосохранению всеми имеющимися у них возможностями. Учитывая такой характер ценностной сущности и структуры мира, допустимо сформулировать общую максиму межценностных отношений. В своем стремлении к справедливости в широком, онтологическом смысле этого слова следует ориентироваться на два принципа: уважение и партнерство (сотрудничество). Это уважение одинаково абсолютно ценных в себе и для себя и равноправных в общении людей, общества и природы. Конечно, мы не знаем, испытывает ли природа такие чувства, как уважение. Но она чутко и однозначно реагирует и на зло, причиняемое ей человеком, как бы платя ему тем же, и на добро, сторицей воздавая благом за благо. Строго говоря, для взаимосохраняющих и безопасных отношений между человеком и природой необходимо учитывать один фундаментальный принцип: закон адекватности ответной реакции. Любая техногенная или экогенная катастрофа связана с какой-то ошибкой человека, нарушением, самодовольством, игнорированием или незнанием им каких-то законов природы. И наоборот. Всякий успех человека в отношениях с природой означает соблюдение, знание, учет, угадывание ее законов, согласованность и гармонию с ними.
Еще одним возражением против признания абсолютной ценности человека по отношению к самому себе может быть указание на очевидные различия в положении и благополучии людей. Да, действительно, в жизни абсолютного равенства во всем не соблюдается. Но это отнюдь не отменяет принципа абсолютной ценности человека. Ибо никакие сравнения одних людей с другими просто не затрагивают этого принципа.
Не случайно, во-первых, в любом мало-мальски цивилизованном обществе никто не имеет права ставить под сомнение абсолютную и неотчуждаемую ценность для человека его собственной жизни, тем более преднамеренно его убивать. Запрет на смертную казнь фактически признает абсолютную ценность человека. Во-вторых, ценность жизни как таковой (а не совершенных человеком дел или принадлежащих ему вещей) в собственных глазах, скажем, гения или миллионера мало чем отличается от ценности жизни в собственных глазах самого неспособного, по общему мнению, человека или нищего. И тот и другой, каждый по-своему, исходя из имеющихся у них возможностей, знания жизни и себя, берегут свои жизни, заботятся о них и не путают их с жизнью других людей. Социальное неравенство должно быть сведено к минимуму. Что до индивидуального неравенства как неизбежного различия между людьми, то и оно не делит их на первосортных и второсортных. Напротив, оно благодатно, ибо создает условия разнообразия и многообразия человеческого мира. Там, где ценится уникальность, категории «лучше» и «хуже» просто неприменимы. В-третьих, в ряде случаев разрыв между нормой, т.е. тем, что должно быть и тем что есть, не означает, что норма ошибочна. Так, мы осуждаем смертную казнь и находим это нормой, а она в большинстве стран существует и большинство населения этих стран ее одобряет; мы говорим об абсолютной ценности человека как о естественном законе, однако только и видим, как низшие по социальной шкале унижаются высшими, а то и сами готовы унижаться. Возможно, наоборот, – ошибочна практика. Имеется сколько угодно совершенно справедливых нравственных или юридических норм, которые, тем не менее, систематически нарушаются. И это не делает правовые и нравственные нормы ошибочными. В-четвертых, от абсолютной ценности жизни человека нужно отличать его достижения. Это далеко не одно и то же. Абсолютно ценен любой человек, любая человеческая жизнь, по меньшей мере, в собственных глазах человека. Но это вовсе не значит, что эта ценность имеет какие-то особые привилегии за пределами этой личности, в отношениях между людьми. Так же весьма ограничены и те привилегии, которые дают человеку его заслуги. Они сводятся к сугубо добровольной дани признательности со стороны других людей. И чем более развито общество, тем больше ценятся эти привилегии.
Как всякая точка отсчета, абсолютная ценность человека – не более чем «абсолютный ноль». Этот ноль подобен точке пересечения осей координат, и он абсолютен потому, что открывает возможность для бесконечного процесса восхождений, увеличения ценностного «рейтинга» индивида. Такой «ноль» открывает бесконечный «числовой ряд» достижений человека, его восхождения по пути совершенствования. Именно здесь в этой точке, у всех практически здоровых людей налицо абсолютное равенство возможностей. Другое дело – как человек распорядится этими возможностями. Здесь в ход вступает бесчисленное множество факторов: от физических и умственных способностей, места и времени рождения до среды обитания, положения в семье, массы счастливых и несчастливых случайностей и т.д.
Гуманизм предлагает людям такие методы мышления и практики, которые помогают человеку наилучшим образом осмыслить и преумножить свою собственную ценность, запустить в дело возможности людей, распорядиться ко благу себе и другим тем, что имеется у каждого из нас. Тем самым гуманизм содействует снижению степени социального неравенства. Первый, самый надежный и доступный метод обогащения себя как ценности: создавать, делать самого себя, как можно полнее аккумулируя в себе подлинные общечеловеческие ценности, повышая тем самым свою жизнестойкость, продуктивность, творческую отдачу. Важно культивировать в себе, по выражению английского просветителя, Шефтсбери, «свое лучшее Я».
На этом пути достижения не заставят себя ждать.
3. Ценности человеческой жизни
Абсолютная ценность человека делает его жизнь как ценность особенной, не похожей на все другие. Признаком, по которому мы можем определять, входит ли та или иная ценность в число жизненно важных, будет такое проявление жизни, которое окажется самым глубоким, изначальным, полным и непосредственным, неделимым на части ее проявлением. Поясним на примере. Скажем, под обломками обрушившегося дома обнаружили человека. Его спасают независимо от того, верующий он или атеист, образован или нет, герой он или обыкновенный гражданин. Его спасают, прежде всего, как живое существо, спасают его жизнь.
Такие ценности, как было отмечено выше, называются экзистенциальными, составляющими базис всех других жизнепроявлений и ценностей, что связано с фундаментальными смыслами человеческого существования. К числу этих жизненных или экзистенциальных ценностей принадлежат: жизнь, смерть (не сама по себе, а поскольку конечность жизни составляет ее важнейшую характеристику), любовь, секс, семья, рождение и воспитание детей, свобода, уединенность, участие, труд, отдых, творчество.

3.1. Жизнь как ценность

 

Жизнь или существование – это стержневая, базовая ценность человека. Она является общим условием или предпосылкой всех его состояний и действий. Но важно подчеркнуть, что приоритетна не ценность жизни, а ценность человека, поскольку именно личность есть, личность живет, личность существует, тогда как жизнь, какой бы ценной и значимой сама по себе она нам ни казалась, есть не более чем самое непосредственное место, средоточие возникновения личности, способ ее бытия в мире.
Современная антропология, психология и философия показали, что рождение человека – это сложный, многоступенчатый процесс. Вначале нам дано наше непосредственное существование, жизнь. Личность рождается на ее основе, но не одновременно с нашим биологическим рождением, а позже.
Если личность – это сущность, а жизнь – существование, то наше существование предшествует нашей сущности. Сказать, что сущность существует, значит сказать, что личность живет. Но именно сущность, личностное начало является смысловым и ценностным центром человека.
Для правильного понимания человека нужно преодолеть опасность так называемого генетического редукционизма, т.е. сведения сущности последующего к сущности предшествующего, порождающего это последующее. Сведения лишь только на том основании, что одно предшествовало другому. Неправильно, скажем, считать человека «по существу» обезьяной лишь потому, что человек произошел от обезьяны. Также неправильно сводить сущность человека к его существованию, а личность – к ее жизни.
Жизнь – это способ бытия личности как обладателя, владельца жизни, ее хозяина и властелина. Если же имеет место обратная ситуация, то тогда личность превращается в раба своей жизни, а жизнь в радость превращается в жизнь в тягость. Человек – это цель. Его жизнь – средство для этой цели.
Ценность жизни как таковой двойственна. С одной стороны, жизнь дана нам как высший дар, универсальная возможность, и потому мы должны высоко ценить жизнь, испытывать к ней благоговение и уважение. С другой стороны, жизнь дана тому, кто есть не просто жизнь, а человек – существо, живущее своей жизнью, существо свободное, мыслящее, творческое, знающее жизнь, ее начало и конец, ее безграничные возможности и ее биологические границы, существо, осознающее конечность жизни. И потому тот, кому она подарена, отдана (буквально ни за что!) для того чтобы быть им прожитой – приоритетнее, важнее жизни, является ее субъектом. Хорошим или плохим – это другой вопрос. Бывают гениально, а бывают и бездарно прожитые жизни.
Возможно, существует даже закон жизни: мы либо выше жизни, если проживаем ее достойно, либо – ниже, т.е. оказываемся недостойны этого дара, если живем как-нибудь, плывя по течению. Но в любом случае, человек и его жизнь – это не одно и то же. Рождение личности – это акт выхода жизни за свои биологические пределы. Это значит, что в ее чреве рождается разум и свобода, порождающие целый фейерверк уникальных феноменов культуры, не сводимых к жизни как биологическому процессу.
Жизнь либо есть, либо ее нет. Но ее качество может быть различным. Если мы живем, поддерживаем нашу жизнь, любим и заботимся о ней во имя блага и не за счет жизней и ценностей других людей, то мы человечны, и наша жизнь есть благо и богатство. Если в нас берут верх бесчеловечные начала, то наша жизнь начинает деградировать, ослабляться, становиться все беднее и слабее. Ценность ее уменьшается в той мере, в какой ее прожигает, убивает бесчеловечное в нас. Чем гуманнее, богаче наша жизнь, тем выше ее ценность. Жизнь в той мере ценность, в какой я человечный хозяин своей жизни.
«Просто жить», жить пассивной, растительной жизнью, отдаваясь потоку повседневности и сиюминутности, – значит бездумно растрачивать свой стартовый капитал, тот изначальный резерв жизни, который у всех у нас есть уже к моменту появления первых актов сознания и самосознания, к моменту пробуждения в нас личности и человечности. Есть высказывание: один человек живет, чтобы есть, другой – ест, чтобы жить. Гуманный человек может сказать, что он ест и живет, чтобы становиться и быть человечным человеком, чтобы творить самого себя и ценности личной, общественной и вселенской жизни, чтобы совершенствоваться и возвышать достоинство человека.
Жизнь есть ценность потому, что она является исходной базой, способом, процессом, в ходе которого мы только и можем проявлять, вызывать к деятельному бытию, реализовывать нашу человечность, все наши положительные качества и добродетели, все наши ценности.
От одного этого человеческая жизнь становится беспредельно ценной, становится универсальной ценностью. Безграничная ценность жизни проявляется уже в том, что на свой пир, на пир жизни она зовет всех и вся, для всех и всякого человеческого существа она находит место на своем празднике. Как наш бесценный дар и действительный шанс она без всяких предварительных условий говорит каждому из нас – живи!
Возможно, только что сказанное прозвучало слишком декларативно. Существуют болезни, делающие само существование испытанием, ранние смерти и т.п. И все же в бесконечной ценности жизни, покуда мы можем жить, как бы тонут все ее черные пятна. Кроме того, между человеком и его жизнью может разыграться настоящая трагедия. Жизнь для него может стать невыносимой. И тогда от может реализовать свое право на жизнь: прекратить ее. В частности, право на достойную жизнь и на достойную смерть обсуждается в связи с проблемой эвтаназии.

Каждый психически здоровый человек дорожит жизнью независимо от того, выглядит ли она по принятым меркам удавшейся или нет, – вот лишнее подтверждение реализма гуманистического понимания человека. Однако и сама жизнь, независимо от ее оценки, которая всегда вторична, требует к себе гуманного отношения. Чтобы реализоваться как ценность, она должна быть, должна сохраняться как таковая, она должна поддерживаться, укрепляться и обогащаться. Но одних внутренних резервов жизни, инстинктов ее самосохранения недостаточно. И вот почему.

Жизнь – универсальная, всеохватывающая основа человеческого существования. Это значит, что она открыта и человечному, и бесчеловечному в нас. Именно поэтому она может быть и радостью, и горем, и крыльями, и ярмом на шее, и роскошью, удачей, и нищетой, неудачей и проклятием. Миллионы и десятки миллионов наркоманов и алкоголиков, беспризорных и бездомных детей, сирот, сотни миллионов бедняков, обреченных в разных странах на прозябание, голод и страдания по вине тоталитарных и невежественных правящих сил и по причине архаичных традиций несвободы и покорности, – все они оказались не в состоянии или были лишены возможности реализовать свой жизненный потенциал.

Но в любом случае жизнь сама по себе не может не быть ценностью. Она становится бременем или даже невыносимой не в силу своей собственной сущности, а лишь постольку, поскольку пронизывается, облекается негативом антигуманного в человеке или того существующего вне человеческого существа, что угнетает его, подрывает, лишает сил.

Если понимать под человеческой жизнью не одну только биологическую ее сторону, но и психическую и интеллектуальную (а только такую целостность и можно назвать человеческой жизнью), то легко представить себе, сколь широк диапазон вторжения античеловеческого в нас, в нашу собственную жизнь.

Когда почему-либо на пути этого вторжения не установлен надежный заслон, когда антигуманному не противостоит гуманное, то процесс жизни начинает приобретать отрицательный смысл, становится бесчеловечным и разрушительным и для самого человека, и для общества, и для среды обитания.

Одни лишь биологические начала жизни и примитивные инстинкты выживания могут еще поддерживать жизнь человеконенавистника, убийцы или насильника.

Жизнь тем более становится сумеречной, ущербной и ослабленной, чем более она поражена бесчеловечностью, цинизмом и нигилизмом.

Самое страшное, что может случиться с человеком – это победа антигуманного в нем. Его окончательная победа означает духовную деградацию и смерть, стимулирующие, так или иначе, деградацию и смерть физические. Ни один злодей не бывает по-настоящему счастлив, а средняя продолжительность жизни закоренелых преступников гораздо ниже среднестатистической продолжительности жизни.

У жизни есть не только внутренние враги в лице самого человека, но и враги внешние, существующие за пределами личности и общества. Особенно очевидны опасности, грозящие жизни как биологическому процессу: болезни, стихийные бедствия, нездоровая среда обитания. Хотя во многом эти враги могут быть социально обусловленными, и либо стимулироваться социальными факторами, либо ослабляться, а некоторые и побеждаться принимаемыми социальными мерами, сама природа этих угроз связана с физическими, общебиологическими или экологическими законами. В этом контексте возникает вопрос о той составляющей нашей жизни, которая связана с нашей плотью, телесностью и с ее ценностью.

Ценность нашего тела не только биологическая, физическая и эстетическая. Она собственно жизненная, экзистенциальная, поскольку фундаментальным образом связана с нашим существованием как жизнью.

Наше тело – это единственно возможный способ нашего физико-биологического существования.

Сколь бы захватывающими ни были перспективы создания искусственного мозга или искусственного человека, телесное, биологическое всегда будет неотделимо от нас как личностей, от нашего внутреннего мира, нашего я. Общее ценностное состоянием телесной тотальности, в которую облечена личность, мы называет здоровьем.

Здоровье – общее условие благоприятной и плодотворной жизни.

Существует несколько простых гуманистических правил отношения человека к своему физическому и психическому здоровью.

Необходимо:

– правильно питаться;

– ежедневно делать физические упражнения;

– избегать ненужных стрессов;

– уметь расслабляться и отдыхать;

– быть разумным и умеренным в получении удовольствий.

Здоровье не бывает просто физическим или психическим. В принципе оно неделимо и относится к человеку как единству физического, биологического, психического, морального, интеллектуального и мировоззренческого.

Когда мы говорим о теле человека как ценности, мы должны ответить на вопрос об инвалидах. К сожалению, в современном языке нет адекватного современной культуре понятия, относящегося к хронически больным людям или человеку с рожденья не имеющего или при жизни потерявшего, скажем, зрение или руку. Все имеющиеся понятия: «инвалид», «человек с ограниченными физическими возможностями» и им подобные, – в какой-то степени оскорбительны, задевают достоинство таких людей.

Разве такие люди принципиально ущербны и заведомо лишены возможности счастья, богатой, плодотворной, достойной и совершенной жизни? Гуманизм отвечает на этот вопрос отрицательно. Ни в одной священной или научной книге не сказано, что человек может быть полноценным только в том случае, если с его плотью все в порядке: четыре конечности, десять пальцев, два глаза, уха и две ноздри, если у него девять естественных отверстий в теле, весь набор исправно работающих внутренних органов и стандартное телосложение.

История и современность дают нам массу примеров победы человека над своими недугами, преодоления физических недостатков. Человек устроен так мудро и высоко адаптивно, обладает такими замечательными качествами, как мужество, целеустремленность, настойчивость, что в состоянии превратить даже тяжелые недомогания или, скажем, слепоту в ступень для совершенствования, дополнительный мотив к поддержанию высоконравственного, гуманного, порой героического образа жизни. Болезнь может побудить человека не просто к ее преодолению, но и к восхождению, к укреплению воли к жизни.

В современных цивилизованных обществах много делается для того, чтобы снять те физические, психологические и правовые препятствия, которые дискриминируют или затрудняют жизнь инвалидов. Диапазон таких действий очень широк: от устройства специальных спусков в домах и на улицах до организации спортивных соревнований для инвалидов и максимального сокращения перечня профессий, запрещенных для инвалидов.

Общество должно стремиться к разумному стиранию различий между инвалидами и другими людьми, к тому, чтобы отпала необходимость в привилегиях, которые, к сожалению, слишком напоминают милостыню и бывают оскорбительны для человека.

3.2. Смысл жизни как ценность

Одной из сквозных тем философии, богословия, литературы и искусства является тема смысла жизни человека. Обычно жизнь признается ценностью, если она имеет смысл, и чем-то недостойным, не имеющим ценности, если ее находят бессмысленной.

Гуманизм углубляет и проясняет наше понимание этой важной и сложной проблемы. Принимая то положение, что человек – это абсолютная ценность, а жизнь – основополагающий способ его существования, мы устанавливаем, что есть личность, есть ее жизнь и есть определенные отношения между ними. При этом мы признаем, что ценностный центр принадлежит личности, а не ее жизни, хотя и то и другое суть ценности.

Каждому из нас жизнь дана не совсем ясным, «волшебным» образом. Это одна из самых очевидных и удивительных тайн, хотя в ней и нет ничего мистического. Земля рожает, – в этом простонародном выражении бездна мудрости. Бросив в землю семя, осенью мы находим на грядке совсем не семя, а свеклу, морковь или сочный огурец. Произошло чудо рождения. И сколько бы мы ни разглядывали это невидное семечко и землю на грядке, как бы точно ни знали, что из него должен вырасти самый обычный огурец, а не заяц или крокодил, результат не перестанет нас восхищать. Даже после всех объяснений агрономов и генетиков, у нас сохранится ощущение того, что возникло, родилось то, чего до этого не было. Земля, покуда она рождает, плывет в тверди небесной сияющим телом, сказал очарованной жизнью и чудом рождения писатель Василий Розанов.

Еще более пронзительно ощущение человеком тайны и неизъяснимости своей собственной жизни. При всей очевидности жизни, неизвестно где и как, почему и для чего она дана именно тебе, мне, ему, ей… Тем не менее, если она нам дана, хотя и не абсолютно гарантированно и всего лишь на время, то мы должны распорядиться ей максимально разумно, плодотворно, полно и осмысленно, хотя, увы, можем растратить ее вхолостую. И даже не заметить, как она прошла, не ощутить этого дара.

Отсюда следует, что жизнь как таковая не имеет какого-то изначального предписанного ей извне смысла, да и из нее самой не проистекает никакого целостного для человека смысла. Она парадоксальна: будучи ценностью, она не является смыслом. Мы можем смотреть на нее и так, и эдак, мы можем исследовать ее с самых разных точек зрения, но едва ли мы найдем на ней текст, какую-то табличку или ярлычок, на котором было бы написано, какой смысл имеет жизнь, зачем она нам пожалована. Она нам просто ничего не говорит о смысле человеческого существования. И это понятно, коль скоро жизнь – это фундаментальный способ бытия человека. Ее единственное стремление и цель – длиться. Быть как можно дольше и быть как можно здоровее. И это – несмотря на то, что она важнейшая для человека ценность, совокупность невероятно большого веера возможностей, качеств и способностей. Отсюда следует только одно: хотя эта ценность, она не несет никакого смысла, этот смысл ей может придать и придает сама личность, субъект, т.е. владелец, разумный, свободный и добрый хозяин этой жизни.

Ответ гуманизма не тривиален и с первого взгляда может показаться непонятным, слишком сложным, запутанным. Конечно, можно изрекать сколько угодно «рецептов» смысла и счастья жизни: от «смысл жизни – это борьба», до «смысл жизни – это быть богатым и здоровым». Но если мы не поймем, что вопрос о смысле жизни является даже не второстепенным, а третьестепенным, то тогда, возможно, нам и придется, отчаявшись его обнаружить, жить через пень-колоду, на авось, либо то находя, то теряя этот смысл.

Суть в том, что, как и в случае с ценностями, вопрос о смысле является прерогативой, т.е. исключительным правом, человека. Именно он приоритетен по отношению к своей жизни, а сама жизнь приоритетна по отношению к ее смыслу.

Смысл жизни является не целью, не началом или основанием для жизни, а результатом осмысления личностью себя самой и своей жизни.

Если человек приоритетен (первостепенен) по отношению к своей жизни, то он тем более приоритетен по отношению к смыслу своей жизни. Мы, люди, сами творцы смыслов, в том числе и смысла своей жизни. От нас самих и от условий нашего существования зависит смысл нашей жизни. Смысл жизни не ищется в жизни, заведомо отделенной от человека. Человек не волен говорить своей жизни «да» или «нет» в зависимости от того, найден этот смысл или нет.[1]

До всякого поиска смысла жизни она уже есть, дана, она уже «да». И потому нельзя ставить жизнь в зависимости от того, нашел человек этот смысл или нет. (Это все равно, что ставить телегу впереди лошади.) Смысла жизни нет и не может быть вне человека, без человека. Смысл – не тугой кошелек, который нужно найти на дороге жизни.

Смысл творится нами тем, как мы живем. Он возникает на основе свободного выбора, на основе конкретных ценностей, на основе наших возможностей. Гуманистический выбор наделяет жизнь исключительно высокой ценностью.

Жизнь настолько невероятно прекрасна, что заслуживает того, чтобы придать ей, вдохнуть в нее самый высокий смысл. Если универсальным и единственным способом нашего бытия является жизнь, то необходимо сделать ее максимально гуманной, доброй, истинной, возвышенной, справедливой и ответственной. Ее надо сделать предельно творческой, потому что творчество – один из мощных источников смысла и ценностей, усваивая которые, жизнь становится поистине небывалой, оригинальной, без конца обновляющейся и удивительной.

Есть известные «стандарты» ценностей и смыслов. Но смысл жизни человека всегда в чем-то важном уникален, неповторим в силу самой уникальности и неповторимости жизни каждого из нас. Смысл жизни есть. И он вполне конкретен. Но к нему нельзя идти или искать его, исключая из этого процесса абсолютную ценность человека, ценность и приоритет жизни по отношению к ее смыслу. Его нужно устанавливать на горизонте мира человека. Его нужно задавать и творить посредством осмысления и оценки, посредством конкретного дела, совершенствования и созидания лучшего мира для себя и других.

С точки зрения гуманизма, процесс возникновения смысла жизни таков, что заставляет человека вначале обрести самого себя, свою человечность, что и будет основой для установления и обретения смысла жизни. Ищущие же смысл жизни в противоположном направлении, отвлекаясь от себя и забывая о ценности жизни самой по себе, теряя естественное жизнелюбие, уже тем самым упускают его из виду. Они жаждут отыскать его как некий клад, решающий за человека все его жизненные проблемы здесь и сейчас, сразу и навсегда, целиком и полностью. Но жизнь устроена иначе, интереснее и мудрее. Она хочет от нас, чтобы мы не были ее паразитами и прожигателями. Жизнь дает нам шанс самим наполнить ее высокими смыслами, воспринимать ее как проект, позволяющий нам не просто быть, но и стать, возвышаться и совершенствоваться.

 

3.3. Ценности на границах жизни


У всякой жизни есть свои границы. Свой срок жизни имеют хромосомы, виды животных, особи и человеческие индивиды. Ученые говорят, что биологически человеку дано жить 120 – 150 лет. Не исключено, что с помощью генной инженерии, в ходе прогресса медицины и здравоохранения людям удастся существенно продлить человеческую жизнь. Но даже в необозримом будущем нам вряд ли удастся обрести бессмертие. У жизни есть свои пределы. За ее пределами – смерть.

Первая обычная реакция на это слово – тревога, неприятие, отстранение, возможно, даже страх. И это естественно. У жизни, как кажется, нет более опасного, абсолютно бескомпромиссного врага, чем смерть. И потому тем более важно постараться понять, осмыслить это явление.

Что такое смерть? Она – естественный конец всякого живого существа, в том числе и человека. Отличие смерти от всякого другого явления в том, что нельзя рассказать о ней «изнутри», из состояния смерти. Людям всегда казалось, что если бы можно было «оттуда», из-за ее черты поведать о ней живущим, то тогда мы обрели бы уникальное знание, может, и само бессмертие. В невозможности этого состоит загадка смерти, хотя с объективной точки зрения, т.е. с научной, биологической и медицинской, в ней куда меньше непонятного, чем в жизни.

Смерть неизбежна и необратима, она вызывает естественное чувство неприятия и «окончательного оскорбления» (И.С. Тургенев). Ее парадокс в том, что она есть как факт и в то же время ее нет, т.е. она понимается как небытие, мы знаем о ней и в то же время не знаем, не хотим знать ее, пока живы. Как говорится в словаре В. Даля, «На смерть, что на солнце, во все глаза не взглянешь!»

Одна из причин такого парадоксального восприятия смерти кроется в самой специфике нашего сознания. В форме осознания человеком своей смертности, в форме доступного для нас понимания смерти она, ее образ входят в нашу жизнь, не убивая ее и не превращаясь во что-то живое. Феномен смертности можно понимать не только как осознание человеком своей возможной или неизбежной смерти, но и как процесс умирания в нас живого, скажем, клеток организма или частей тела. Как известно, это отмирание начинается у человеческого организма уже в утробе матери.

Осознание смерти – мощный фактор нашей жизни.

Есть латинское выражение «memento mori», «помни о смерти». Смерть напоминает нам о хрупкости и временности жизни. Обрамляя своей тьмой жизнь, смерть, вовсе не желая этого (если только можно приписывать ей способность желать или не желать), придает ей особенную ценность, остроту, яркость и прелесть.

Факт нашей смертности подчеркивает однократность и неповторимость человеческого бытия, порождает чувство абсолютного одиночества перед лицом всех важнейших экзистенциальных проблем, способствует обострению самосознания, по-своему закаляет личность и избавляет ее от многих иллюзий. Ощущение соприсутствия смерти изначально присуще жизни, помогая человеку осмыслить бесконечную ценность жизни, единство в ней радости и печали, ее сладости и горечи, ее эпоса и драмы. Смерть учит нас лучше понимать жизнь и заботиться о ней, нередко именно ее близость заставляет бросаться в объятья жизни. По контрасту, она углубляет жизнелюбие, благоговение перед жизнью. Наша жизнь воспринимается теперь как то, что не гарантировано нам абсолютным образом, раз и навсегда. Она становится «альтернативной», ведь у нее, оказывается, есть соперник, так сказать ее изнанка, почти спутник или тень. Теперь мы не просто живем, а выбираем жизнь, становящуюся – ввиду возможной смерти – не бессмысленным потоком, а жизнью-задачей, поставленной нами самими, нашим выбором, нашей свободой, нашей оценкой. Жизнь становится особенно острой и драгоценной именно потому, что она временна, однократна и что главное – в ней самой, а не начнется после ее финиша. Ввиду смерти нам легче научиться быть по-настоящему благодарными за бесценный дар жизни, научиться лелеять ее как что-то преходящее, счастливо случайное, рассматривать ее как интерлюдию, во время которой наши тела приподняты над поверхностью косной материи. Мы можем глубже почувствовать чудо и возвышенность Универсума. И мы можем видеть, что хотя мы и смертны, но являемся частью того, что никогда не умрет. Наконец, наш разум может сказать нам: Человек не рождается и не умирает. Он возникает из неизвестности и уходит в неизвестность.

Таким образом, смерть выполняет важные ценностные функции, и сама она в этих своих функциях становится ценностью. Но гуманизм предостерегает от двух крайностей в отношениях человека к смерти: от некрофилии и некрофобии. В конечном счете, и тяга к смерти, и всепоглощающий страх от одной только мысли о ней суть патологические состояния личности, чреватые безумием или парализацией разума человека, потерей всех его достоинств.

Гуманистическая психология признает исходный трагизм бытия человека, учит его стоицизму и даже героизму перед лицом смерти. Интеллектуально гуманизм предполагает в данном случае умудренное спокойствие, ясное, возможно более глубокое понимание феномена смерти, сохранение человеческого в человеке до самого последнего момента жизни. Нравственно гуманизм противопоставляет смерти чувство собственного достоинства человека. Достойная смерть – это победа человечной жизни над разрушительными силами смерти. Гуманисту знакома и горькая эстетика смерти, ее очищающая сила.

Умереть по-человечески значит быть и оставаться человеком до конца. К чести человека он умеет умирать мужественно и достойно, не позволяя смерти свести его к чему-то скулящему, животному и ничтожному.

Человек многообразными способами противостоит смерти, борется с ней. Своими делами он способен создать много такого, что выходит за границы его биологической жизни. Творения его рук и ума, плоды познания и художественного воображения, отливаясь в благодарную память о человеке (пусть зачастую и безымянную) ломают границы смерти. «Творить – значит убивать смерть», – говорит Р. Роллан. И разве не гены, не семена жизни и кровь переходят от поколения к поколению, не позволяя смерти воздвигнуть непроницаемую стену между живущими и покинувшими жизнь?

Человек настолько мудрое, адаптивное, практичное и, надо сказать, мужественное существо, что заставляет служить себе даже смерть. Смерть должна быть превращена в способ утверждения личностью приоритета своего нравственного и разумного бытия по отношению к жизни как биологическому процессу. Ввиду смерти личность может реально доказать, что есть ценности, которые выше жизни.

В этом ценность смерти. Есть мысль, с которой каждый из нас вправе соглашаться или не соглашаться, но которая для некоторых людей несомненна: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Такого рода высказываний немало. Во время войн люди рискуют жизнью или идут на верную смерть во имя утверждения и сохранения чести и достоинства, гражданского долга, свободы своего народа, т.е. во имя ценностей, которые для них оказываются выше их собственной жизни. В некоторых случаях люди утверждают свое достоинство, абсолютную ценность самих себя, жертвуя собой во имя жизни другого человека. Смерть не только страшит, но и вдохновляет – конечно, не сама по себе. Мировое искусство и литература полны гениальных произведений, темой который является жизнь и смерть: «Ромео и Джульетта» Вильяма Шекспира, «Война и мир» Льва Толстого, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана… Размышляя о смертности, испытывая огромный спектр чувств, связанных со смертью человека, поколения наших предков оставили нам огромный пласт поэзии, драматургии, музыки, изобразительного искусства, философии, богатство которого – это вызов, бросаемый жизнью смерти, отказ признать ее силу и господство над человеческим духом и волей.

 

4. Любовь

Ни одно из проявлений жизни человека не вызывает такой многосложной реакции в наших душах, как любовь. Ей покорны все возрасты и все музы, она – неизменная тема человеческого воображения и творчества, она вплетается во все виды человеческой деятельности, способна стать мотивом и энергией любого нашего поступка. Сила любви такова, что, как говорят, способна творить чудеса.
Спектр проявлений любви кажется универсальным. Под ее влияние попадает то, что само по себе несовместимо: секс и религиозный экстаз, самопожертвование и убийство, романтическая фантазия и строгая наука, добро и зло, красота и уродство. Даже абсолютно несовместимые вещи: жизнь и смерть, – могут быть пронизаны одной и той же способностью, любовью, этим ярчайшим и всеохватывающим жизнепроявлением человека. Все это указывает на то, что любовь коренится в глубинах человеческого существа, является выражением его основополагающих качеств.

Любовь связана с бытием человека как стремления, как совокупности потребностей и как бытия свободы. Любовь – одна из форм поддержания существования человека, проявление его качества быть, обладать, отдавать, реализовывать и воплощать себя. Глубже всего любовь связана со свободой. Это сказывается в спонтанности, самопроизвольности любви, ее энергетике и непредсказуемой векторности, т.е. направленности на кого-то или на что-то. Вместе с тем, любовь может существовать не только на уровне безотчетных ощущений, но и как осознанное, интеллектуальное чувство, как возвышенная и определяющая наши поступки мечта, т. е. любовь может сочетаться практически со всем беспредельно широким спектром человеческих качеств и способностей. Подобно свободе, чистой, бессодержательной любви не существует. Если у нее нет реального объекта, она будит, возбуждает воображение и легко получает то, чего хочет. Степень, сила любви также бывает разной: от слабой, едва ощущаемой, подобной легкому сну, грезам и смутным волнениям, до буйной, яростной и даже неуправляемой, подобной шторму или урагану. Она способна разгораться, когда ей не удается овладеть предметом своего стремления или, напротив, угасать, когда не встречает никаких препятствий на своем пути. Любовь – это не всегда прекрасное, нравственно-эстетическое, бескорыстное и самозабвенное чувство. Мы склонны обращать внимание на положительные проявления любви и не замечать ее разрушительных действий. Скорее всего, люди идеализируют ее потому, что инстинктивно боятся потерять ее, утратить саму способность любить, которая, конечно, очень важна и дорога для человека. Пожалуй, самым большим ее коварством можно считать ее умение усыплять разум, точнее, даже вытеснять его собой.

Самая большая слабость влюбленного человека – попадать в плен своей собственной любви.

Гуманистическое понимание любви дает возможность облагородить ее, сделать ее возможно более нравственной, человечной, как и просветить ее светом разума, осмыслить и гармонизировать ее, придать ей творческий потенциал. Речь, разумеется, идет не о подмене или «засушивании» любви холодным рассудком. Речь – о сохранении в человеке и его любви человечного, о том, чтобы «не терять головы» и достоинства, не попадать в рабство своему чувству, каким бы сильным оно ни было. Тем более, не воспринимать как собственность любимого человека. Ибо едва ли не в любви наш эгоизм сказывается всего отвратительнее. Народная мудрость и здесь учит нас различать оттенки любви: от белого и розового до кровавого и черного. В толковом словаре Владимира Даля приведены выражения, указывающие на полярность проявлений любви: «Нет выше той любви, как за друга душу свою полагать»; «Кого люблю, того и бью». Несмотря на всю спонтанность и, как кажется, «неуправляемость» любви, человек в состоянии воспитать даже это исключительно свободолюбивое и непокорное чувство. Гуманистическое мировоззрение включает определенные представления о любви и ее идеалах. Их много, поскольку и областей проявления любви, практически, сколько угодно. Но в любом случае, воззрения на любовь как на гуманистическую ценность включают в себя идеал благородной, человечной любви. Как ни сложно человеку согласовывать и соединять любовь с разумом, с уважением, ответственностью, доброжелательностью и терпимостью по отношению к собственной личности любимого человека, его свободе, он просто обязан стремиться к тому, чтобы это была жизнеутверждающая, созидательная, добрая и неэгоистичная, разумная и истинная любовь. Не случайно у Даля отмечено: «Союз истины и любви рождает премудрость».

Говорят о любви эротической и платонической, любви как стремлении к обладанию и как стремлении к самоотдаче. Главные по своей направленности типы любви – это эротическая (половая) любовь, любовь к своим родителям, детям, родным и близким, любовь к себе, к каким-то особенно притягательным (любимым) видам деятельности, любовь к истине, справедливости, возвышенному, доброму и благородному. Освещенный человечностью, каждый из этих видов любви – яркая гуманистическая ценность, позволяющая человеку реализовать себя положительным и жизнеутверждающим образом.

Особенно значима для жизни половая любовь. Это и понятно, поскольку этот род любви связан с самым важным, на что способен человек как живое существо – творить себе подобное, длить себя через рождение другого, нового человека. В эротической любви получают или способны получить свое воплощение едва ли ни все лучшие качества человека. Чем богаче, человечнее любовь, тем она сильнее и прочнее. Суть любви-эроса – в интимном, восторженном, захватывающем и радостном соединении мужчины и женщины, творческим и не менее ярким, радостным результатом которого будет новая человеческая жизнь. Такова изначально созидательная сила эротической любви.

Но это совсем не значит, что половая любовь возникает только из потребности в деторождении. Существует относительно самостоятельная ценность любви-эроса как радости самой по себе, особенно близкой и проникновенной формы общения, как одного из основополагающих благ в жизни людей. Половые отношения – особая субкультура, в которой есть свои традиции, права и обязанности, своя этика и эстетика. Заблуждаются те, кто видит в интимном соединении мужчины и женщины грех, тип невроза или всего лишь удовлетворение животных бессознательных влечений. Половое в человеке может быть обогащено многими интеллектуальными, нравственными и эстетическими ценностями. Здесь важен не только природный инстинкт, но и ум, одухотворенность, фантазия, и даже техника – которая, конечно, не должна становиться самодовлеющей. Не стоит «заниматься любовью», если сама любовь вами не «занимается». Гуманизм высоко ценит эрос и усматривает в нем один из важнейших способов реализации человеческой гуманности и человеческих ценностей. Сфера пола – сфера творчества и творческих отношений, совершенствоваться в которых можно до бесконечности. Это и такая область, в которой должны сохраняться, уважаться и защищаться законом определенные свободы и права человека. В том числе и его потребность и право на создание семьи, рождение воспитание детей.

 

5. Семья, рождение и воспитание детей

Ценности семейной жизни, рождения и воспитания детей, находятся на стыке ценностей частной и общественной жизни. В ходе развития человеческой цивилизации, превращения стада в общество, возникновения моногамной формы брака (единобрачия) и расширения области частной жизни индивида семья во все большей степени концентрировала многие существенные жизнепроявления личности. Именно в ней происходят самые важные события человеческого круга жизни: зачатие индивида, его рождение в биологическом и духовном смысле слова. Здесь – большая часть личной жизни человека, здесь человек воспроизводит себя в потомстве, передает последующему поколению жизненный опыт.

В семье, в любви и заботе, в единении и взаимной поддержке фокусируются практически все человеческие добродетели. Значение семьи для всех ее членов исключительно велико, она играет роль оплота, своего рода убежища, территории, защищенной не только стенами, крышей над головой и законом, но и столь необходимой человеку атмосферой родственности, близости и доверия.

Исключительно нужна семья детям, поскольку она – это их первая встреча с миром, в котором они находят самых дорогих, заботливых и любящих существ: мать, отца, бабушек и дедушек, других членов семьи. Здесь же ребенок впервые учится выполнять многие важнейшие индивидуальные и общественные функции, учится выделять себя в семье как первичной ячейке общества и обретать первые шаги самостоятельности и свободы. Семья – одна из главных сфер создания, сохранения, культивирования и передачи человеческих ценностей, она средоточие важнейших гуманистических традиций любви и заботы, бескорыстия и доброжелательности, самоотверженности и солидарности. Семья такой же дар ребенку, как и жизнь, поскольку она образует первую, непосредственную, неотделимую от него среду существования, тем более надежную, чем прочнее и счастливее семья. Хорошо, когда человеческая жизнь от рождения и до конца имеет прочную семейную основу, протекает в лоне семьи. Но семья не только дает ощущение надежности жизни. В свою очередь она предполагает постоянные «вложения» в нее как материальных, так и духовных ценностей, т.е. она – бережно охраняемая, неуклонно поддерживаемая и обогащаемая ценность. Только в этом случае она гуманна и прекрасна. Сложнее всего осознать ценность семьи ребенку, для которого она дар и настоящая благодать. Привыкшему от рождения пользоваться ее благами человеку непросто в какой-то момент отдать себе отчет в том, что и он должен что-то делать для семьи, быть чем-то ей обязан и даже в чем-то ограничивать себя во имя семьи. Впрочем, потребительское отношение к семье – едва ли не самая распространенная российская ошибка в понимании этой основополагающей ценности.

Гуманистическое воспитание означает в этой связи помощь в возможно более ясном осознании всеми членами семьи ценности ее единства и гармонии, понимании ими особенностей своих ролевых функций в ней. А умение так сбалансировать и соотнести возможности, потребности и обязанности каждого из них, чтобы в итоге богатства человечности могли бы раскрыться и реализоваться в семье наиболее полным и плодотворным образом, делает семейную жизнь по-настоящему счастливой.

 

6. Свобода

Ценность свободы – еще одна жизненная ценность. Жизненная потому, что свобода ни из чего не выводится и ни к чему не сводится. Она – изначальная черта, стержень жизни и может быть определена как естественное, врожденное свойство человека и одновременно его универсальная возможность. Это и возможность быть, действовать, творить, совершенствоваться, и возможность стеснять и убивать себя и других, бездействовать, разрушать и деградировать. Применительно к последнему ряду действий свободу чаще всего называют произволом, слепой волей. Будучи нейтральным человеческим свойством, она является предметом борьбы за нее нашей человечности и бесчеловечности. Существует свобода добрая и злая, свобода разумная и иррациональная, свобода благотворная и свобода нигилистическая.

Возможности свободы универсальны. Главное, что она в состоянии быть основой человеческих ценностей, способом и стимулом их обретения и созидания. Это делает ее особенно важной, корневой ценностью гуманизма. Свобода спонтанна, потенциально неограниченна и бесконечна. Она всегда динамична и векторна, т.е. это всегда свобода в чем-то, свобода от чего-то, свобода для чего-то. Гуманизм предлагает свой проект сотрудничества со свободой. Это ее постоянное очеловечение, позитивная реализация. Другими словами, это синтез свободы с человеческими ценностями, с такими нейтральными и положительными качествами человека, которые лишают или сводят к минимуму возможность нашей свободы проявляться во вред другим и нам самим. Особенно важно сочетание свободы с разумом, доброжелательностью и ответственностью. Ее согласование с последней означает не только добровольное принятие человеком ответственности за свободно совершаемое действие, но и свободное ограничение свободой самой себя перед лицом закона, свободы, достоинства и ценности другого человека. Это не умаляет значимости свободы, но, напротив, реализует ее подлинную ценность. Свободу как ценность обрести далеко не просто. Тут нужны борьба и восхождение. На уровне чувства, инстинкта, потребности и тем более способности все люди естественно и «невольно» свободны. В этом смысле мы действительно «обречены на свободу». Между тем, когда свобода проявляется на уровне элементарного, стихийного чувства, желания или волевого импульса, то вопрос о ее ценности у человека, как правило, не возникает. Она кажется такой же дармовой, как и воздух. Частично это объясняет ту легкость, с которой не искушенные в делах свободы люди отказываются от нее, точнее от большей и лучшей сферы ее проявления. В традиционалистских или не демократических обществах люди склонны жертвовать свободой во имя примитивных, но гарантированных условий существования: куска хлеба, дешевой колбасы или комнаты в бараке. И, тем не менее, стоит только довести степень подавления свободы человека до отрицания ее элементарных форм, как начинается глухая, даже неосознаваемая и неосмысленная борьба за свободу. Ибо жить в обществе, огороженном колючей проволокой и тюремными вышками, в обществе тотальной слежки, физического и морального террора власти по отношению к личности, и сознавать это – значит либо жертвовать своим достоинством, либо бороться за него. Возможна и другая, не менее трагическая судьба свободы. Случается так, что человек не выдерживает того, что называют бременем свободы. Ведь она всегда ставит человека перед неопределенностью и необходимостью выбора, искушает, зовет, заставляет делать что-то, порой трудное и ответственное. Обретенная, особенно неожиданно, без заметных внутренних усилий и личной борьбы за нее, свобода, прежде всего социальная, может стать для человека источником тревоги, головной боли, а то и настоящим бедствием. Медленный, зигзагообразный путь России к благополучному социальному бытию – это цена, которую мы платим за то, что свобода, обретенная россиянами в ходе перестройки и реформ была получена без борьбы, «сверху». Поэтому она так мало ценится нами и, надо признать, пока столь мало привлекательно выглядит в нашем отечественном исполнении. Переживание, понимание и оценка свободы индивидом, выросшим в условиях демократии, принципиально отличается от отношения к свободе человека-конформиста, привыкшего к условиям выживания в авторитарном или тоталитарном обществе. Там, где свобода заневолена столетиями унижений, она проявляется в массе не только глухим ропотом и кухонным критицизмом. Сознание неправедности, несправедливости социальной системы вместе с естественным желанием благополучия рождают не только протест, но и, напротив, циничное приспособленчество, лицемерную угодливость перед властями, а вместо свободных и достойных межличностных отношений расцветают спесь и мелочность.

Трудно, почти невозможно абсолютно лишить человека его свободы. Но также трудно, практически невозможно заставить человека быть свободным больше, чем позволяют ему его наличные духовные возможности, его убеждения и жизненный опыт. Однако в любом случае тернистый путь к свободе не может оправдать пассивности и малодушия в борьбе за нее. Ее защита и обогащение требует мужества и трезвости духа. Гуманизм неизменно на стороне свободы, за максимально гуманное, жизнесберегающее освобождение человека от любого рода рабства и насилия над ним. Цена свободы невероятно высока. Свобода требует смелости и решительности, умения жить в состоянии выбора и ответственности, в ситуации большей или меньшей нестабильности, риска, негарантированности успеха или победы. Гуманизм верит в то, что прогресс просвещенной свободы идет параллельно с нравственным прогрессом и прогрессом социальной справедливости, которые вне свободы нереальны и немыслимы.

 

7. Уединенность

 

Уединенность как форма частной жизни – в России все еще мало освоенная ценность. Ее жизненность в том, что в состоянии уединенности человек способен обрести полноту личного существования, побывать у себя «дома», побыть наедине и в диалоге с самим собой. Это важно и естественно для каждого человека, независимо от рода его занятий или социального положения. Уединенность – это состояние полного, ничем не нарушаемого одиночества, отделенности и отстраненности, это право и сам факт пребывания человека в никем не нарушаемой принадлежности самому себе. Здесь он – как единственный и единый – у себя дома, уединен. Она может стать последним прибежищем личности, зоной ее безопасности, ее покоя, сосредоточенности и свободы. Не случайно все тоталитарные режимы очень подозрительно относятся к частной жизни человека, стремятся свести к минимуму возможность конфиденциальности, уединения, всячески внедряя в общество коллективные формы отдыха, воспитания, всеобщую слежку, контроль, подотчетность и т.д. Уединенность глубже и первичнее всяких идеологий и религий.

Но ее осознание и освоение как ценности и права – результат относительно поздних этапов развития цивилизации. Общественное и юридическое признание уединенности и частной жизни как ценности и права каждой личности предполагает, что и сама личность имеет зрелое самосознание, чувство самоуважения и умения стоять на собственных ногах. Как особый вид одиночества, сосредоточенности и покоя уединенность не только самоценность, но и условие многих других ценностей и благ. По словам французского философа Эмманюэля Мунье, она «не ищет тишины ради тишины, одиночества ради одиночества; тишина ей нужна, поскольку в ней зарождается жизнь, а одиночество – потому что благодаря нему человек обретает самого себя».

Особая прелесть уединенности в создании ею возможности гармонии человека с собой, единства его свободы, покоя, искренности, доброжелательности, самоуважения, эстетического переживания себя и мира. Это состояние, возможно, лучше других помогает человеку познать и оценить себя, осмыслить свои поступки, взглянуть на себя с разных точек зрения. Уединенность – необходимое условие для некоторых видов деятельности и неплохой старт для творчества и выражения человеком своих чувств и мыслей.

Уединенность нельзя идеализировать, поскольку, сочетаясь с душевной неразвитостью или бесчеловечностью, она становится почвой для вызревания подозрительности, замкнутости, угрюмости, эгоизма, отчужденности и мизантропии, неприязни к людям. В состоянии одиночества могут вынашиваться преступные планы и человеконенавистнические идеи. Гуманность и ее осознанная форма, гуманизм, облагораживают эту область бытия и состояние человека, помогают засеять ее семенами добра.

 

8. Участие и труд

 

Само по себе участие принадлежит к типу нейтральных человеческих качеств, и его сочетание с моральностью индивида не исчерпывает возможных проявлений этой человеческой способности. Так, например, существуют деяния, соучастие в которых уголовно наказуемо. Глубинным основанием самой способности участия служит изначальная открытость существования человека, обращенность во вне, та или иная степень его социализованности и причастности природе. Участие – одно из коммуникативных качеств индивида, его способности к общению. Даже одно только сопереживание чужим делам или судьбам является формой участия человека в жизни общества и мира. Участие настолько важная для гуманизма ценность, что оно входит в его определение как мировоззрения, предполагающего гуманное, свободное и ответственное участие человека в жизни мира и общества. Участие как ценность – это продолжение, вынесение во вне таких первичных нравственных качеств (во многом синонимичных), как чуткость, отзывчивость, жалость, сострадание, сочувствие, сопереживание. Мы всегда и везде участники, поскольку живем, вовлечены в эту жизнь. Это участие в нашей собственной жизни и судьбе, от заботы о себе самом до продумывания перспектив и смысла личного существования. (Ведь, действительно, люди легкомысленные или безответственные в ней будто и не участвуют в своей жизни, предоставляя решать и расплачиваться другим.) Это – и многообразные формы участия в жизни других людей, общества и природы. Это даже попытка соучастия в жизни неизвестности, соприкосновения с ней, когда мы прикладываем невероятно большие усилия для того, чтобы познать тайное, превратить незнание в знание.

Гуманные возможности участия двояки. Во-первых, оно воплощает в жизнь положительные, т.е. нравственные, гражданские, экологические и иные ценности. Во-вторых, посредством участия мы реализуем потребности в общении, коммуникации с миром, в диалоге с другими людьми, государством, природой и т.д. В последнем случае участие только тогда имеет характер гуманистической ценности, когда оно мотивировано потребностями добра, истины и справедливости. Но есть и такие формы участия, которые идут глубже этих ценностей. Они связаны с творчеством новых реальностей, нового бытия. Его самая яркая форма – соучастие в деторождении. Святость участия мужчины и женщины в творчестве нового, себе подобного существа все еще плохо осознается современной мировой цивилизацией. В понимании эротических и брачных отношений все еще преобладают биологические или эмоциональные, часто ханжески-религиозные мотивы. Одухотворение половой любви, осмысление ее высочайшей культурной ценности во многом остается задачей будущего. Созидательность участия напрямую проявляется в труде, который выделяет людей из животного мира. Как правило, труд бывает коллективным. И здесь участие носит непосредственный физический, психологический, интеллектуальный, моральный и юридический характер. Если это труд индивидуальный, то его коллективность не исчезает, просто участие принимает опосредованный, косвенный характер, что выражается в работе с инструментами, приборами или сырьем, предоставляемым другими участниками процесса. Гуманистическая ценность труда в том, что им создаются человеческие блага, вся собственно человеческая среда создана трудом людей.

Труд предполагает не только создание ценностей, но и обмен ими, порождая неопределенно обширную область как непосредственного, так и косвенного общения людей в процессе сообщения друг другу идей и информации, товарообмена и предоставления услуг ближним и дальним членам человеческого общества. Таким образом, посредством труда все мы участники общения не только в рамках семьи, трудового коллектива и нашей страны, но и мира в целом.

В отличие от участия труд заключает в себе очевидные требования долга. Он не только потребность, но и необходимость и потому предполагает ответственность перед собой и другими. Труд – это трудность. Трудность преодоления себя, материала труда, среды, других конкурирующих с трудом нужд. Далеко не всякий труд только ценность, но даже самый неквалифицированный труд содержит в себе ценностную основу и должен быть уважаем. Любой труд, даже подневольный, может быть, хотя бы частично, превращен человеком в ценность, в способ нравственного самоутверждения. Именно об этом так проникновенно сказано в «Одном дне Ивана Денисовича» Александра Солженицына. Но труд – не только трудности, но и радость созидания и преодоления, победы над ленью и апатией, пассивностью и безразличием. Это радость творения мира ценностей. Труд – едва ли ни универсальная ценность, признак самой жизни, активности человека, его возможности утверждать свое существование. Но по-настоящему труд как ценность – это свободный труд, труд в согласии с выбором человека, с его способностями и желаниями. Труд – это право и внутренняя обязанность человека.

Общество должно стремиться к тому, чтобы предоставить человеку условия для свободного труда. Но оно не имеет права объявлять труд обязанностью, поскольку трудовая повинность превращает свободное общество в общество рабов. Особая сфера участия связана с отношениями человека с природой. Они осуществляются в основном в виде энергообмена и материального производства. Все более очевидной становится нетерпимость или, по меньшей мере, несправедливость и тревожность того факта, что мы используем природу, эксплуатируем ее, не только не давая ей ничего взамен и разрушая ее первозданность, но и не оставляя ей возможности самовоспроизведения.

Представлениям об отношениях человека с природой как об улице с односторонним движением приходит конец. Потребительское и бездумное отношение к среде обитания, давление человека на нее в нынешних формах и масштабах становится долее невозможным, ибо чревато экологическими катастрофами, грозящими самому существованию человека. Важность глобальных проблем сегодня хорошо осознана. Одним из способов их решения становится перестройка отношений между человеком и окружающей средой. От прямого воздействия на нее людям приходится переходить к соучастию, сотрудничеству с ней, т.е. к такому партнерству, которое учитывает последствия, реакции, ответы природы на наши воздействия (давление, как говорят экологи) на нее.

Мы начинаем прислушиваться к ее ответам, начинаем вступать с ней в диалог, принимать участие в ее судьбе, уважать ее собственные законы существования, оберегать и воссоздавать, а не только потреблять ее ресурсы. В будущем эта форма участия, точнее взаимодействия или партнерства станет исключительно важной, решающей в жизни человека, в выживании самого человечества.

 

9. Отдых

Как жизненная ценность отдых – это отдых и физический, и психологический, и умственный, т.е. он относится к целостному человеку, охватывает все его существо.

Он может рассматриваться как одна из форм уединенности, отъединенности, прежде всего, от труда или иной деятельности, приведшей к усталости, истощению и т.д. Но отдых может быть и коллективным, сочетающим отдых как таковой (восстановление трудоспособности) с ценностью общения, участия. Некоторые рассматривают отдых как смену форм труда или деятельности. Однако такой вид отдыха не универсален.

Отдыхом в изначальном смысле слова является сон – естественный способ восстановления сил человека, его энергии и здоровья. В таком своем качестве сон человека не только биологическое состояние тела, но и ценность. Вообще, отдых может быть важной гуманистической ценностью, если его способ и содержание связаны с поддержанием жизни и сбережением, умножением положительного в человеке. Это кажется самоочевидным, однако, существуют антигуманные формы досуга и ложное понимание отдыха. Некоторые люди и социальные группы рассматривают отдых как простой выплеск, трату эмоций, сил, времени и денег, как отключение («отпад») от разума и ответственности, нравственности и т.п., как полное отрешение от докучной действительности с помощью алкоголя, наркотиков и других средств, часто наносящих непоправимый ущерб физическому и психическому здоровью. Плох и тот отдых, результатом которого может быть вред, нанесенный другим людям, обществу и природе. Существует много форм псевдоотдыха, искусственных и ложных форм досуга и средств проведения отдыха. Широко распространенным заблуждением, переходящим в дурную привычку, питающуюся безволием человека, является понимание отдыха как праздности и пустого времяпрепровождения. Человек – мастер убивать время. А это почти так же глупо и дурно, как искусственно сокращать время собственной жизни. Время – жизнь. Убивать время, растрачивать его попусту – неприемлемо для существа, наделенного разумом. Общим критерием отличия гуманного отдыха, отдыха-ценности от лжеотдыха является качество его результата, непосредственных или отдаленных его последствий как для человека, так и для окружающих. Если отдых созидателен, то это отдых-ценность, если же он разрушителен, то это отдых-антиценность.

На практике провести четкую границу между ними далеко не просто. Иногда человеку необходимо отвлечься от забот и проблем, снять стресс, на время забыть о делах. В том числе и с помощью сильных средств. Это может быть не обязательно спиртное или курево, но и экстремальные виды спорта или деятельности. Но в любом случае каждый из нас должен взвешивать на свой страх и риск, на свою собственную ответственность плюсы и минусы, последствия принимаемого решения. Отдых не должен выходить за границы уважения к себе и окружающим, не должен противоречить фундаментальным человеческим ценностям и общепринятым морально-правовым нормам поведения. В условиях рынка отдых также становится разновидностью товара в том смысле, что его предлагают в качестве рыночной услуги. Это хорошо, но только в условиях открытого и законного рынка. Иначе на нем с неизбежностью возникают зоны шарлатанства, обмана, угрозы человеческой жизни или здоровью. Не секрет, что, скажем, моральная атмосфера шоу- или игорного бизнеса в России, мягко говоря, неблагополучна. Поэтому потребителю услуг этого сектора рынка важно быть осмотрительным, не терять здравый смысл. Иначе можно заплатить за них слишком большую, возможно, непоправимую цену.

 

10. Ценность творчества

Творчество – одно из самых сложных и загадочных проявлений человеческой жизни.

Творить означает создавать, делать, но делать по-новому, оригинально, получая при этом небывалые, уникальные результаты. Психологически творчество окрашено особой напряженностью чувства, мысли, воображения, поэтому его обычно связывают с вдохновением. Творчество связанно с совершением каких-либо внутренних или внешних действий, предполагает мастерство, энергию и волю. Интеллектуальной чертой этого феномена является гениальность (хотя бы, как говорят, ее искра), особая предрасположенность к деятельности в той или иной области жизни, способность, развитая до своей максимальной степени воспитанием, обучением и трудом. (Широко известно высказывание, что гений – это девяносто девять процентов трудолюбия.) В целом творчество выражает особого рода жизненную способность, жизненную силу, смысл которой – создание нового.

Кажется, что творчество – это безусловная ценность. Однако мы должны иметь мужество признать, что человек может созидать не только благо и добро, но и зло, не только города, но и концентрационные лагеря, не только чудодейственные лекарства, но и яды, способные отравить все живое на Земле. Гении зла также реальны, как и гении добра. Иначе говоря, гениальность может служить как человечному, так и бесчеловечному в человеке. Творчество как гуманистическая ценность, очевидно, не угрожает человеку, не унижает его достоинство, а, напротив, утверждает его жизнь, возвеличивает личность и род людской. Главная цель творчества-ценности – создание благ, расширяющих позитивные возможности человека. Такая ценность, творящая ценности, делает человека не только сильнее, но и лучше. Оно как бы запускает цепную реакцию добра. Творчество неотрывно от мечты, надежды и идеала. Надежда для подлинного творца важнее его личного существования. Будучи охваченным вдохновением, он не только выходит за пределы обыденности и нормы, но и входит в мир, простирающийся за границами его персональных выгод, пристрастий и взглядов. Творчество – это тайная или явная надежда на изменение, обновление и преображение себя и окружающего мира таким образом, чтобы он стал прекраснее, мудрее, добрее и справедливее не только для самого творца, но и для всех людей. Творчество – это гениальная попытка воплотить в жизнь человеческий идеал, сделать его действительным и доступным, достижимым.

Гуманизм высоко ценит человека как творческое существо, защищает его право на творчество, позволяющее людям превосходить себя в своих многообразных созидательных стремлениях. Творчество – это и есть человеческая способность самосовершенствования. Гуманное творчество, созидание новых ценностей, является самым эффективным и надежным средством улучшения качества человеческой жизни и жизни мира.

 

Литература

 

1. Афанасьев В.В. Неогуманистические концепции Дж. Хаксли и А. Печчеи. – М., 1991.

2. Балашов Л.Е. Гуманистический манифест. М., 2000.

3. Борзенко И. Ноосферный гуманизм // Здравый смысл, 1999, № 13.

4. Возможность невозможного: Планетарный гуманизм для России и мира. Материалы международной научной конференции. Сост. и ред. В.А. Кувакин. – М.: Российское гуманистическое общество. 2001.

5. Волков Ю.Г. Homo humanus: Личность и гуманизм. (Социологический аспект). – М. 1995.

6. Гивишвили Г.В. Гуманизм и гражданское общество. – М.: РГО, 2003.

7. Гивишвили Г.В. Феномен гуманизма. – М.: РГО, 2001.

8. Гуманизм и личность / Сб. научн. трудов. – Коломна, 1992.

9. Гуманизм на рубеже тысячелетий: Идея, судьба, перспектива // Редколлегия Б.Н. Бессонов, Т.Г. Богатырев, В.Н. Шевченко. – М.: «Гнозис», 1997.

10. Девина И.В. Гуманизм и свободомыслие: Научн.-аналитический обзор./ М.: ИНИОН, 1996.

11. Кононеко Б.И. Гуманизм как качественная мера культуры: Лекция. – М., 1997.

12. Кругляков Э. Почему опасна антинаука? // Здравый смысл, 2001/2002, № 1 (22).

13. Кувакин В. Гуманизм и политика // Здравый смысл, 2000/2001, 1 (18).

14. Кувакин В. Гуманизм – основа гражданского согласия и прогресса России // Здравый смысл, 2002, № 2 (23).

15. Кувакин В. Фрагменты метафизики нечеловеческого / В кн. Кувакин В. Личная метафизика надежды и удивления. – М.: «Коффи», 1993.

16. Кувакин В. Необходимость моральной реконструкции // Здравый смысл, 2001, № 3 (20).

17. Кувакин В. Российское гуманистическое общество // Здравый смысл, 2000, № 16.

18. Кувакин В.А. Твой рай и ад: Человечность и бесчеловечность человека. (Философия, психология и стиль мышления гуманизма). – СПб. «Алетейя», М.: «Логос», 1998.

19. Куртц П. Искушение потусторонним. – М.: Академический Проект, 1999.

20. Куртц П. Запретный плод. Этика гуманизма. – М.: Гнозис, 1993. (См. также второе издание этой работы – М.: РГО, 2002 г.)

21. Куртц П. Мужество стать: Добродетели гуманизма. – М.: РГО, 2000.

22. Куртц П. Сначала о главном: К минимальному определению гуманизма // Здравый смысл, 1999, № 11.

23. Наука и здравый смысл в России: Кризис или новые возможности? Материалы международной конференции гуманистов. Сост. и общая ред. В.А. Кувакин, П. Хеар, А.В. Разин. – М.: РГО, 1998.

24. Наука и гуманизм – планетарные ценности третьего тысячелетия. Тезисы международной научной конференции. Сост. и ред. В.А. Кувакин. – М.: РГО, 2000.

25. Печчеи А. Человеческие качества. – М., 1986.

26. Поругание разума: Экспансия иррационализма в культуру. Тезисы к международному симпозиуму «Наука, антинаука и паранормальные верования». Сост. и ред. В.А. Кувакин . – М.: РГО, 2001.

27. Разин А. В. От моральных абсолютов к конкретной действительности. – М.: МГУ, 1996.

28. Сикорский Б.Ф. Перспективы человека в свете гуманистических идей западной философии ХХ в. Учебн. пособие. – Курск, 1995.

29. Современный гуманизм: Документы и исследования. Общая редакция: А.Г. Круглов, В.А. Кувакин. – М.: Российское гуманистическое общество. 2000.

30. Фролов И.Т. О человеке и гуманизме: Работы разных лет. – М., 1989.


[1] Во всяком случае, еще ни один мудрец не нашел и не предложил нам этот единый на потребу, для всех приемлемый и «спасающий» смысл. Скорее наоборот, чаще всего «обнаруживалось» его отсутствие, бессмысленность жизни. Это бы еще куда ни шло, но ведь выводы отсюда делались совершенно неправильные, порой просто убийственные (для жизни), или в лучшем случае пессимистические, как у царя Соломона: «Суета сует и всяческая суета…» Достаточно прочитать «Исповедь» Л.Н. Толстого, чтобы убедиться в том, какими ошибочными и опасными могут быть пути поиска смысла жизни.