X. Антиценности
Мир антиценностей, главной опорой и внутренним источником которого является античеловечность как таковая или ее синтез с некоторыми нейтральными качествами или потребностями человека, также разнообразен и безбрежен, как и его ценностный мир. Большая часть антиценностей обращена во вне и потому связана с областью межличностных, социальных или социо-природных отношений. К разряду социальных антиценностей я бы отнес жадность, паразитизм, подозрительность, враждебность, агрессивность, насилие, убийство, войну, геноцид. В группу негативных феноменов, вырастающих по преимуществу из лжи и обмана входят, на мой взгляд, внушение, дезинформация, манипулирование. Особый тип антиценностей может возникать и возникает в системе «человек—окружающая среда». Это осквернение и разрушение среды обитания, биоцид и экоцид. К негативным ценностям, первой жертвой которых является личность, принадлежат наркомания, алкоголизм и порнография. Наконец, это круг антиценностей, общим названием которых может быть выражение «вредные привычки»: лень, неорганизованность, обжорство, а также масса мелких недостатков, связанных с неумением или нежеланием хорошо себя вести, соблюдать гигиену, опрятность и т.д.
1. Жадность, паразитизм, подозрительность, враждебность, агрессивность
Жадность — хорошо нам известная черта человека, она релятивна, т.е. относительна, у нее может не быть четких эмпирических критериев, и она граничит с некоторыми ценностями психологического и поведенческого характера, с бережливостью, экономностью и рациональностью. В этом отношении она является как бы их продолжением, т.е. такого рода их преувеличением и абсолютизации, когда они превращаются из позитива в негатив. Тем не менее границы между ними условны, и иногда трудно сказать бережливость это или жадность. Однако жадность есть, и она бывает всеохватывающей и разрушительной, независимо оттого, пассивна она или нет. Пример пассивной жадности — гоголевский Плюшкин, пример активной — любая ростовщическая и, потенциально, коммерческая деятельность, если она превращается в самоцель.
Универсальным признаком жадности является ее господство над большинством или даже всеми позитивными качествами и [278] ценностями личности: доброжелательностью, милосердием, уважением и любовью, дружбой, родственными чувствами, заботой, патриотизмом, самоуважением, безопасностью и даже чувством самосохранения. Жадность (или скупость) способна так приковать человека к себе, что он подобно пушкинскому скупому рыцарю будет «чахнуть», погибать от этой страсти и антиценности. При этом неважно каков, скажем, денежный эквивалент того, над чем чахнет и чем упивается скупой человек. Это может быть и заплесневелый сухарь и сундук с золотом. Важно то, что человек оказывается во власти античеловеческого, толкающего его на бессердечность и одиночество, подозрительность и предательство, на любые преступления вплоть до убийства и врагов и друзей, и дальних, и близких ему людей. Жадность не желает быть замеченной ни изнутри, ни извне, но если она переступает определенный рубеж, развивает бурную активность, т.е. становится алчностью, то ее последствия невозможно скрыть от окружающих.
Как и во всех подобных случаях, жадный человек менее всего склонен считать себя ущербным или заблуждающимся. Нужны великие потрясения, особо благоприятное стечение обстоятельств, чтобы жадность, тяготеющая быть безграничной, всесокрушающей и всепожирающей могла быть осмыслена, оценена и преодолена как страшный порок и антиценность.
Первая жертва жадности сам жадничающий, скупой, хотя от нее страдают и другие люди. Скупость и алчность тащат за собой едва ли ни всю цепочку антигуманных качеств и антиценностей. Неизменными ее спутниками является подозрительность и враждебность. Но прежде нужно сказать несколько слов о паразитизме.
Паразитизм отличается тем, что этот особый тип существования присущ не только человеку, но и живым существам различного уровня организации: микроорганизмам, растениям, насекомым и животным. В биологическом смысле паразитизм означает такое использование энергии и биологических резервов другого живого организма, которое ничем не компенсируется и наносит донору лишь один ущерб. Другая черта паразитизма — неспособность паразита выжить, так сказать, в одиночку, без своего донора.
Паразитизм как антиценность человеческого мира явление не столько биологическое, сколько бытовое, экономическое, психологическое или социальное. Случаи бытового паразитизма связаны с низким культурным уровнем семьи, нищетой, многодетностью и другими социальными факторами. Институт приживальщиков, имевший место в России до революции 1917 г., переродился в случаи паразитизма взрослых детей, живущих, скажем, на пенсии своих родителей и не [279] желающих ни работать, ни помогать им даже в домашних делах. Но возможны и обратные варианты.
С паразитизмом не имеет ничего общего ситуация, когда человек в силу определенных физических ограничений не в состоянии, скажем, работать или в полной мере ухаживать за собой. Общество и окружающие его люди прежде всего родные и близкие, имеют определенные юридические и моральные обязательства помочь такому человеку. И, возможно, главное, что они должны сделать — создать условия, при которых человек с физическими или психическими недостатками сумел бы плодотворно реализовать физические и моральные ресурсы, которыми он располагает, т.е. помочь ему быть не иждивенцем, а в той или иной степени самостоятельным человеком.
Более распространенной формой паразитизма можно назвать явление, которое в паранормальном сознании часто воспринимается как вампиризм. Но дело здесь не в том, что один человек («вампир») способен «высасывать» особую биопсихическую энергию из другого, а в определенных более прозаичных и естественных качествах, способностях или привычках. Этого рода паразитизм — смесь экспансионизма, нахальства или наглости, бесцеремонности, невоспитанности и эгоизма. Некоторые из людей чрезвычайно навязчивы особенно в эмоционально- психологическом плане, тогда как другие скорее пассивны, чем активны и в той или иной мере поддаются этой экспансии, уступают и терпят, когда другие более или менее очевидно, сознательно или бессознательно используют их время, внимание, физические и психические силы или даже принадлежащие им вещи. Такое случается сплошь и рядом, особенно если этот паразитизм не так очевиден, не выражен в сильной степени.
Особенно омерзителен паразитизм, когда он процветает на почве любви, дружбы, родственности, маскируясь любезностью, сентиментальностью и лицемерием, заверениями в преданности и лучших чувствах. Он способен осквернить многие человеческие ценности и держать человека в своих цепях многие годы.
Осознание человеком своей свободы и достоинства, самоуважение, здравый смысл, элементарная наблюдательность и решительность — лучшие средства противостояния и победы над паразитизмом. Основа паразитизма не сила, а слабость, поэтому, как правило, он по большому счету беспомощен, и одного решительного действия может оказаться достаточным, чтобы все поставить на свои места и раздавить, отбросить эту антиценность.
Нередко паразитизм становится явным, когда меняется структура и статус семьи. Скажем, при возникновении новой семьи родители [280] одной из сторон, лишившись привычной для них близости или заботы о себе со стороны дочери или сына, испытывают настолько сильный дискомфорт, что вольно или невольно пытаются восстановить прежнее положение вещей или компенсируют его таким образом что подрывают основы совместной жизни новобрачных. Но может происходить и нечто обратное, когда муж и жена, лишившись опеки со стороны родителей, чувствуют себя беспомощными и вместо того, чтобы изгонять из себя все паразитарное стремятся вернуться в прежнее состояние сыновей и дочерей, либо пытаются «присосаться» друг к другу более или менее паразитарным образом, что, естественно, означает скорый развал семьи. Опыт преодоления паразитизма — и своего, и чужого — есть, надо полагать, у каждого, иначе паразитов было бы видимо- невидимо.
Подозрительность, напротив, связана с затаенностью, самоизоляцией, со склонностью подозрительного человека к сворачиванию или минимизации общения с другими людьми или даже с животными и окружающей средой. Подозрительность вырастает, с одной стороны, из негативного: жадности, страха, недоверия, нигилистического скепсиса, пессимизма, с другой —из гипертрофии положительных или нейтральных качеств и ценностей человека, таких как осмотрительность, взвешенность, осторожность. Общей чертой подозрительности является негативизм мышления, ожидание, готовность и желание увидеть в человеке или каком-либо явлении прежде всего угрозу, зло или что-то иное, но обязательно отрицательное. Подозрительность опасна не столько для окружающих, сколько для носителя этого состояния, поскольку она лишает человека многих радостей и ценностей, унижает его, лишает инициативы, творчества, возможностей совершенствоваться. Однако если по своей природе подозрительный человек обладает сильным, энергичным характером, то подозрительность может подчинить себе эти качества и перерасти во враждебность.
Враждебность — это нечто среднее между подозрительностью и агрессивностью. Враждебно настроенный человек способен находить своих врагов всегда и везде. Весь мир для него становится враждебным, он обесценивается и воспринимается как антиценность, хотя такой черной действительность становится только благодаря ее восприятию сквозь призму враждебности. Враждебность выносит человека из пространства ценностей и ввергает в пучину античеловечности и антиценностей. Когда они начинают превалировать в человеке, их единственный позитивный исток — стремление человека к самосохранению посредством противостояния и устранения всего ему угрожающего — теряется, а сама враждебность [281] ослабляет многие жизнеподдерживающие и жизнесохраняющие качества и ценности. Потери здесь неизбежны, жизнь человека становится более рискованной, опасной и иррациональной, она чревата выходом из под контроля разума, резким сужением сознания и способностью трезво и всесторонне оценивать себя и окружающих.
Особой формой враждебности является агрессивность, у которой имеются не только негативные, но и позитивные истоки: чувство самосохранения, самозащиты, расширения жизненного пространства и т. п. Однако агрессивность в узком смысле — это ничем не мотивированное и не спровоцированное враждебное действие, нападение прежде всего и главным образом на себе подобных. В определенной степени агрессивность роднит нас с животными. Однако в отличие от человеческой агрессивности агрессивность животных практически всегда мотивирована и является одним из способов выживания и самосохранения себя, своего семейства, рода или ареола обитания.
Человеческая агрессивность — это вид жестокости и насилия, которые не детерминируются жизненной необходимостью, человечностью и гуманностью, а проистекает из человеческой античеловечности, этой темной стороны Homo sapiens.
Глубинные истоки агрессивности кажутся не совсем ясными. Отчасти они, возможно, объясняются абсолютностью и тотальностью человека как субстанциального деятеля. Однако всякое субстанциальное бытие обладает качествами абсолютности и тотальности, но только человек обладает столь ярко и разрушительно проявляющейся агрессивностью. Более очевидной детерминантой агрессивности как проявления античеловечности и антиценностного, точнее разрушающего любые ценности человеческого акта, возможно, является человеческая свобода. Когда она проявляется как не ограниченная разумом, лишенная позитива и доброты устремленность, когда она пронизана враждебностью, злобой, ненавистью, жестокостью и жаждой насилия, тогда эта, ставшая темной и страшной, сила способна сметать на своем пути буквально все: и хорошее, и плохое, и ценности, и антиценности.
Самые страшные разрушительные формы проявления агрессии — это насилие, убийство, терроризм, война и геноцид. Специфическим выражением агрессивности человека является и биоцид, а также осквернение и разрушение окружающей среды.